Разделяющий нож. Шалион. Книги 1-8

Фаун попыталась объединить вежливый поклон с неприступным выражением лица, молясь в душе: «Ох, только бы появилась тележка, или коровы, или другие всадники – хоть кто-нибудь. И не важно, в каком направлении они будут ехать».

– В Глассфордж идешь? – поинтересовался парень.

– Меня там ждут, – коротко ответила Фаун. «Убирайся. Просто поворачивайся и убирайся».

– У тебя там семья?

– Да. – Фаун подумала, не изобрести ли ей большую семью в Глассфордже – кучу свирепых дядюшек и братьев – или просто переместить поближе свое настоящее семейство. Оно вечно отравляло ей жизнь, но теперь Фаун почти мечтала увидеть кого-нибудь из родных.

Дурачок, хмурясь, похлопал своего спутника по плечу.

– Нечего болтать. Просто хватай. – Голос его звучал неотчетливо, как будто язык не соответствовал рту.

Телега с навозом тоже прекрасно подошла бы – особенно сопровождаемая толпой работников...

– Вот сам и хватай, – рявкнул парень.

Дурачок пожал плечами, размял руки и соскользнул с крупа лошади. На землю, впрочем, он соскочил более ловко, чем ожидала Фаун. Девушка ускорила шаги, потом, когда дурачок обошел лошадь и двинулся к ней, бросилась бежать, в ужасе оглядываясь.

От деревьев было мало проку. Даже если бы Фаун смогла влезть на дерево, это страшилище тоже наверняка смогло бы. Скрыться из виду так, чтобы успеть спрятаться, нечего было и думать.

Фаун брыкалась и вырывалась изо всех сил. Только это было все равно что бороться со столетним дубом...

– Ну вот, теперь ты ее перепугал до смерти, – с отвращением сказал второй парень. Он тоже слез с лошади, посмотрел на Фаун и стал развязывать веревку, поддерживавшую его штаны. – Придется связать ей руки, иначе она выцарапает тебе глаза.

Хорошая мысль. Фаун тут же попыталась. Бесполезно: дурачок по-прежнему стискивал ее руки, так что дотянуться до его лица она не могла. Фаун изогнулась и укусила волосатую руку. Кожа громадины обладала удивительно странным запахом и вкусом, как кошачья шкурка, – совсем не таким мерзким, как Фаун ожидала. Удовольствие от того, что ей удалось пустить ему кровь, было недолгим: дурачок развернул ее и, не проявляя никаких чувств, так ударил по лицу, что голова ее дернулась назад, а сама Фаун растянулась на дороге. Перед ее глазами заплясали черные пятна.

В ушах у Фаун еще звенело, когда ее рывком подняли на ноги, связали ей запястья и подняли в воздух. Дурачок передал девушку второму парню, уже снова сидевшему на лошади. Тот задрал юбки Фаун и усадил ее перед собой в седло, обхватив за талию. Голые ноги Фаун ощутили тепло конской шкуры. Дурачок взял повод и повел коня.

– Так-то лучше, – сказал парень, державший Фаун, дыша кислятиной прямо ей в ухо. – Жаль, конечно, что он тебя ударил, только ты не должна была убегать. Будь попокладистей, и мы с тобой хорошо поразвлечемся. – Рука парня поползла вверх и стиснула грудь Фаун. – Ух... а ты более зрелая, чем я думал!

Фаун, все еще не отдышавшаяся и дрожащая, лизнула струйку, стекавшую с носа. Что там – слезы, кровь или и то и другое? Она осторожно подергала веревку, болезненно врезавшуюся в ее запястья. Узлы оказались затянутыми крепко. Фаун подумала, не закричать ли ей снова... Нет, эти мерзавцы могут снова ее ударить или заткнуть ей рот. Лучше притвориться, что она еще не пришла в себя: тогда, если им кто-нибудь повстречается или хотя бы окажется достаточно близко, чтобы ее услышать, она сможет воспользоваться и голосом, и не связанными ногами.

Этот обнадеживающий план утешал Фаун всего минут десять; потом, прежде чем кто-нибудь появился на дороге, они свернули на еле заметную тропу, уходившую в сторону. Хватка парня, державшего Фаун, превратилась в ленивое объятие, а руки его принялись путешествовать по ее телу. Когда тропа пошла вверх по склону, так что Фаун пришлось соскользнуть назад, парень отшвырнул ее мешок и прижался теснее; движения лошади заставляли их тела тереться друг о друга.

Как ни пугали Фаун недвусмысленные намерения ее спутника, безразличие дурачка пугало ее еще сильнее. Мерзкое поведение парня было предсказуемо, зато другой... Фаун представления не имела, о чем он думает и думает ли вообще.

Что ж, если случится то, к чему все идет, по крайней мере насильники не смогут сделать ей ребенка. Спасибо тебе, Идиот Санни. Нужно признать: это меньшее из зол, хоть и разит от парня, как от выгребной ямы. Фаун ненавидела собственную дрожь, выдающую ее страх, но ничего не могла с собой поделать. Дурачок уводил их все дальше в лес.

Когда из широкой долины сквозь деревья донеслись крики, такие отчаянные, что с трудом удавалось различить слова «Пусти! Пусти!», Даг приподнялся на стременах.