Раздевайся, красавец! Будешь моим трофеем

Но, как оказалось, хуже ещё могло стать. Когда я успокоился, решив, что понял тактику своих пленителей, вдруг откинули входной полог. Внутрь зашло так много людей, что я едва подавил порыв уползти подальше в угол и слиться с земляным полом.

Но потом все же собрался с духом, и рассмотрел вошедших. На удивление, это оказались местные женщины. Я не знал, хорошо это, или плохо. Может, мужчины вытащили бы меня на какой-нибудь бой, или просто для того, чтобы поиздеваться над слабосильным чужаком. А по любопытным взглядам женщин я понял, что... ну, как раз полюбопытствовать они и пришли! Ужасно, конечно, быть таким диковинным зверьком, на которого все пялятся, как на уродца на ярмарке. Но сделать я ничего не мог. Может, посмотрят - да и уйдут? Главное - пусть смотрят, но не трогают!

- Ой, какой... темный... а волосы - как шкурки!

Эй, эй, не нужно меня с какими-то зверьками и их шкурками сравнивать! Так недалеко и до того, что меня освежевать захотят. И это они ещё не знают, кто я на самом деле. Ещё никогда я так не радовался, что рядом нет никого из оборотней, которые ощущают все запахи, и сразу вычислили бы мой обман.

Какая-то из женщин потрогала меня за плечо, щупая кожу: почему-то смуглый оттенок вызывал большой интерес. Стало страшно: они тоже могут разорвать меня на клочки просто от любопытства! Или...

И тут в памяти ожили давно похороненные воспоминания, и перед глазами все расплылось от паники: вот так же все начиналось тогда, в замке. Я ведь рассказал Маритэлю только малую часть.

Я не знаю, чем тогда привлек внимание нескольких знатных волчиц, чем их рассердил. Тогда я был ещё моложе, и старался никому не грубить, ни с кем не ссориться, даже со слугами. И не из страха, а потому, что мне отчаянно хотелось с кем-то подружиться, или, хотя бы, найти того, кто будет относиться с искренней доброжелательностью. И как я умудрился «не так» посмотреть на злопамятную придворную даму, как-то ее оскорбить - просто не представляю! Ну, или им просто захотелось развлечься, а я был подходящей беззащитной жертвой.

Я правду сказал Мару - королеве я не смог пожаловаться, не смог пересилить свою гордость. Ну, или страх, что ей тоже будет все равно, и она не заступится, не заставит извиниться передо мною, а просто посмеётся сама. Я промолчал, постарался забыть все унижения. Да и что случилось?! Я же не девушка, честь мне не нужно беречь, и бастарда я не рожу. Но страх перед толпой, которая явно скучает, которая рассматривает тебя, и никто не помешает им использовать «игрушку» для развлечения... Этот страх, кажется, остался со мной навсегда.

Что они собираются делать?! Они же... они же огромные! И очень сильные, почти как их мужчины-гиганты!

- Ему тут скучно, наверное? Эй, смугленький, тебя покормили?

- Да, - сипло ответил я. - Спасибо.

- Скучно тут сидеть, пойдем на солнце! Там найдем ещё что-то вкусное.

- Так он, смотрите, привязан!

- Конечно, привязан! Чтобы не сбежал! Если вождь узнает, что чужака поймали, и упустили... Он ремней из наших спин нарежет!

«Как бы из моей спины или других частей тела чего не нарезали...» Я слушал этот быстрый гортанный разговор, и гадал: в каком виде вождь меня хочет получить? Просто «не сбежавшего»? А до чего они сами додумаются от скуки? Надо их просто отвлечь!

И я решился:

- А я очень красиво танцую! Вы такого ещё не видели! У вас есть костер и угли от него?

Глава 19

Глава 19

Хелена

Это мой самый важный в жизни шанс выслужиться перед королевой. Точнее, оправдать ее доверие, просто отплатить за равные возможности для всех в войске.

Я, девчонка из бедной семьи, из самых низов, командую сотней! Вспоминаю юность и первые серьезные тренировки: поношенная одежда, оставшаяся от братьев, бережно почищенная и незаметно заштопанная; оружие, тоже передаваемое несколькими поколениями семьи, потому что денег на новое, качественное, то, которое не подведет, в семье не было. И как я тряслась над сколами и царапинами на этом оружии, переживая в сто раз сильнее, чем за свои раны. Моя-то шкура заживет, а трещины на старом луке, или, не дай прародители, царапины на мече – их уже ничем не вылечишь. Когда я еще добуду в бою подходящее оружие!

Поэтому я чуть не отрубила голову, а потом рвалась отрезать хотя бы руку, гномьему купцу-вору, который продавал разбавленный дешевый лак, чтобы покрывать луки от сырости. Я уже знала, как быстро такой лак покрывается трещинами. Да и мечи подозрительно напоминали дешевый металл, который погнется или сломается, не выдержав ударов. Как меня саму держали за руки, потому что без суда нельзя было его казнить!

И я благодарна нашему старому сотнику, который не наказал меня за самоуправство, а понял мой гнев, а потом назвал королеве в числе своих преемников.

И ее величество назначила меня! Меня, не имеющую знатного происхождения, просто за мои личные заслуги! Я отдам за нее жизнь, и это не пустые слова.