Раздражённые

Афина забирается на середину кровати, все еще наблюдая за каждым моим движением. Через несколько секунд я забираюсь вслед за ней, раздвигаю ее ноги и подкрадываюсь ближе, чтобы зарыться лицом в ее киску. На вкус и запах она, как вода, которую жаждешь, потерявшись в пустыне. Мягкие стоны вырываются из ее горла, и Афина выгибает спину, толкаясь своим влагалищем мне в лицо.

— Хочешь, чтобы я тебя вылизал?

— Э... если ты этого хочешь? — она садится, и на этот раз страх в ее глазах не возбуждает меня.

— Не волнуйся, малышка, сегодня я собираюсь попробовать своим ртом каждый сантиметр тебя.

— О, — шепчет она.

Сегодня. Но не сейчас. Я бы с удовольствием провел кое-какое время, ублажая ее ртом, но я не думаю, что смогу ждать еще дольше. У нас впереди вся ночь. И завтра, и послезавтра. Потому что, чтоб меня черт побрал, если я когда-нибудь выпущу ее из виду. Ни за что.

Я прокладываю свой путь вверх поцелуями, пока мы не оказываемся нос к носу. Она невероятно красивая вблизи. Моему члену она тоже нравится, потому что он, словно напористый ублюдок, прижимается к ее покрытой кружевом киске. Держите меня семеро, если Афина не трется об него, пытаясь найти освобождение. Я на секунду замираю, от чего мой член не в восторге, чтобы провести большими пальцами по ее щекам.

— Ты в порядке?

Руками она сжимает мои бицепсы, затем скользит по плечам и спине. Каждое прикосновение ее пальцев ко мне обжигает, как язычки пламени.

— Да, — наконец, отвечает Афина.

Почти забыл. Я протягиваю руку, вытягиваю из тумбочки презерватив и надеваю его.

— Ты ведь знаешь, что в первый раз будет больно, да?

Она морщится.

— Да, — Афина изгибает свои сочные губки в дразнящей улыбке. — Не мог бы ты уже трахнуть меня?

Рычание вырывается из моего горла, и я набрасываюсь на ее нахальный рот яростным поцелуем. Рукой скольжу по ее телу и отодвигаю ее трусики в сторону. Афина прерывает наш поцелуй и моргает, глядя на меня.

— Хочешь, чтобы я сняла их?

— Нет. Я собираюсь оставить их себе в виде гребаного трофея.

Она еще раз моргает.

Я не шучу.

Мой член устраивается у ее входа, и я медленно погружаюсь в нее. Я едва вошел в нее кончиком, а она уже напрягается, делая невозможным дальнейшее продвижение. Губами касаюсь ее лба.

— Расслабься, Пирожок. Я пытаюсь быть нежным.

Натянутая улыбка растягивает ее губы.

— Я знаю.

Господи, я нуждаюсь в том, чтобы оказаться внутри нее больше, чем сделать следующий вдох. Даже если мне придется выбивать свой путь. Я не спускаю с нее глаз. Вижу, как боль мелькает на ее лице. Подо мной Афина вздыхает и извивается, раздвигая ноги шире.

— Хорошая девочка. Раздвинь эти ножки и возьми меня глубже, — шепчу я.

Еще несколько толчков, и я по самые яйца в ней. Мне нужно пару секунд, чтобы вдохнуть. Такая чертовски тугая. Я изо всех сил пытаюсь втянуть воздух и не кончить одновременно.

— Ох. О, Рид.

Я не могу удержаться, чтобы не проверить место, в котором я похоронил свой член. Откидываюсь назад и смотрю на пятна крови на презервативе. Блядь. Возможно, это ненормально, но это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел. Большими пальцами глажу ее щеки и снова смотрю ей в глаза.

— Ты в порядке?

— Да. Ощущения... начинают становиться лучше.

Я снова толкаюсь внутрь, ее киска обхватывает меня мертвой хваткой. Она закатывает глаза и отворачивает голову в сторону. Губами я нахожу ее шею, кусая и целуя путь к ее рту, пока трахаю ее медленно и спокойно. Не кончать — это настоящая борьба, против которой, однако, я не имею ничего против. Когда я снова смотрю в ее глаза, они блестят.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — Господи, надеюсь, она не скажет «нет», потому что не думаю, что смогу остановиться, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.

— Нет. Сильнее. Еще. Пожалуйста.

Выражение ее лица говорит, что угодно, но только не умоляет, чтобы я двигался жестче. Но это то, что она просила, поэтому я даю ей это. Афина хмыкает и принимает это.

— Впусти меня, детка. Я знаю, как сильно ты этого хочешь, просто расслабься и впусти меня.

Наконец, она немного расслабляется и через несколько толчков кажется более довольной. Она приподнимает бедра и стонет громче.

— Вот так. Хорошая девочка. Ты собираешься кончить с моим членом, погруженным в тебя?

— Я не знаю. — Мне нужно что-нибудь. Я… я…

Она замолкает, потому что я наклоняюсь, чтобы всосать один из ее сосков в рот, а рукой тянусь между нами, чтобы погладить ее клитор. Афина напрягается и бьется подо мной.

— Черт, Рид! Прямо здесь.

Слава Богу, сейчас я могу продолжать в нее врезаться. Она кричит, и я трахаю ее так, будто это последний секс, который у меня будет, хватая ее бедра и погружаясь в нее снова и снова, пока ее киска не сжимается вокруг моего члена.

Она раскраснелась и вспотела, слезы катятся по ее щекам, но эта улыбка на ее лице заставляет меня потерять самообладание.

Может быть, у меня кружится голова от количества спермы, которую я только что испустил в презерватив, но пустота, которую я обычно ощущаю в груди, исчезла. Она была заменена этой девушкой. И, как ни странно, я хочу, чтобы это чувство продолжалось.

Афина