Раздробленный свет (ЛП)

— Лару придет через минуту, — бормочет она, и я заставляю себя улыбнуться каждому, кто смотрит.

Следующие несколько минут определят нашу судьбу. Если нас поймают, пока мы пробираемся на выставку, когда она закрыта, наша жизнь может зависеть от нашей способности блефовать. Мне надо кое-что сказать, прежде чем мы сделаем это. Я должен попытаться.

— Прости, — бормочу я, изворачиваясь, чтобы шепнуть ей на ухо. — У меня есть оправдания, и я знаю, что ты не хочешь их слышать, поэтому я не буду пытаться. Я просто… мне очень жаль. Я никогда не хотел причинить тебе боль. Я никогда не собирался охотиться на тебя.

Она поворачивается ко мне лицом, и наши глаза встречаются. Как будто толпа вокруг нас просто тает, когда она держит меня в плену своего взгляда. Затем она шепчет, совершенно ясно, словно обливая меня холодной водой.

— Гидеон, мне все равно, что ты думаешь. Не хочу слышать, что ты хочешь сказать. Я здесь только из-за одного, и это Лару. Он заслуживает смерти.

Лед стекает по моему позвоночнику. В этот момент наши взгляды встречаются, и я вижу глубину этого в ее глазах.

— Смерть проста, — бормочу я. — Мы… — но я замолкаю. Потому что это прямо в ее глазах. Я вижу, как далеко она хочет зайти… я вижу, чего она хочет.

Я не знаю, как она это сделает, но я вижу, что она хочет сделать.

Я наклоняюсь ближе, лишенный дыхания, пытаясь подобрать слова. У меня есть минута, может, две.

— София, я… я не спал прошлой ночью.

Ее губы раздвигаются, когда она дышит, и я качаю головой, блокируя неприятный ответ, который, как я знаю, уже на подходе.

— Я не мог заснуть. Я разговаривал со своим братом. Ты когда-нибудь говорила со своим отцом?

Ее рот захлопывается, губы вытягиваются в тонкую линию, и она пытается оттолкнуться от колонны. В отчаянии я сжимаю ее руку, чтобы удержать.

— Пожалуйста, я умоляю тебя, просто выслушай меня одну минуту. Прошлой ночью я понял, что это преследование Лару сделало со мной. Это превратило меня в того, кто переступит через кого угодно, кто заплатит любую цену, чтобы погубить человека, которого я ненавижу. Человека, который забрал у меня моего единственного брата. И я делал это. Я пытался разрушить твою жизнь, потому что думал, что ты та, кто отдаленно связан с Лару. Пока я лежал без сна, разговаривая с парнем, который был моим героем, я понял, что давно его не слушал.

— Как мило, — тихо отвечает она, ее шепот скрипучий, будто слова продираются из нее. — Это не имеет ко мне никакого отношения.

— Разве ты не понимаешь? — Я практически спотыкаюсь о свои слова, мой собственный шепот свиреп. — Это все имеет отношение к тебе. Прошлой ночью я понял, что есть цена, которую я не заплачу, несмотря ни на что. Что есть цена, которую мой брат никогда бы не хотел, чтобы я заплатил.

Наши взгляды все еще неотрывны, и я вижу, как что-то шевелится в ее глазах. Я отчаянно продолжаю. Я должен заставить ее понять.

— Думаю, твой отец сказал бы тебе то же самое. Думаю, он сказал бы тебе, что есть цена, которую не стоит платить. Что это сделает с тобой, что ты потеряешь… ты не такая. Поверь мне, я был на краю этого обрыва, я смотрел прямо на него. Я не позволю тебе сделать это.

— Ты не я, Гидеон, — шипит София, выражение ее лица свирепо. — И ты меня не знаешь. Мы разные. Я потеряла отца, свой дом, всех, кто был мне дорог, и если я потеряю еще что-то, убрав Лару, пусть будет так. Все будет кончено, и ничего не имеет значения.

Ее глаза наполнились слезами, и я отчаянно хочу прикоснуться к ней. Не так, как сейчас, когда мои руки сдерживают ее, а правильно. Медленно, осторожно, чтобы она могла повернуть голову, если захочет, я провожу большим пальцем по ее скуле, вытирая слезы.

— Это важно, — шепчу я. — Ты не знаешь, сколько еще можешь потерять. О, Соф. Это важно.

Она не отворачивается, и тот факт, что она позволяет мне держать ее, заставляет все мое тело гудеть. Она на один градус оттаяла, всего на один, но когда ее глаза снова встречаются с моими, кажется, что это первые капли оттепели.

— Я не знаю, что еще делать, — шепчет она. — Это все, что у меня есть.

— Мы сделаем то, что планировали. Если мы найдем разлом, мы остановим Лару от захвата Совета. Мы можем это сделать, — опрометчиво обещаю я, зная, что не должен… зная, что не могу давать такое обещание. И потом, когда мы закончим, будет время заслужить твое прощение. Будет время оставить Валета позади.

Градус повышается. Еще пара капель, лед тает. Она чуть приподнимает подбородок, и мое сердце замирает, когда я узнаю приглашение. Медленно, благоговейно, я наклоняю голову, чтобы коснуться ее губ, а затем углубить поцелуй. Моя рука прижимается к холодному мрамору у нее за спиной, а ее рука скользит под пиджак, кончиками пальцев перебрасывая оборудование, которое я привязал к торсу, чтобы найти место, где они могут протиснуться сквозь тонкую ткань рубашки, к моей коже.