Раздробленный свет (ЛП)

— Перед вами первый в Галактике стабильный, безопасный генератор гиперпространства. Мы давно знаем об огромных, бесконечных запасах энергии по ту сторону пространственной ткани, отделяющей нас от гиперпространства. В действительности одна из проблем, с которой мы сталкивались при проектировании кораблей, заключалась в том, чтобы безопасно скользить через гиперпространство, чтобы сократить межзвездные путешествия, не нанося вреда нам или нашим кораблям. Но после десятилетий экспериментов мы, наконец, усовершенствовали процесс.

Оператор лишается дара речи, да и мы тоже, собранные вокруг свечения наладонника.

Когда я поднимаю взгляд, я вижу только кружок бледных лиц.

— Это еще не все, — говорит Лили, глядя на отца, — скажи им, папа… продолжай, скажи им.

Лару похлопывает ее по руке и улыбается.

— Возможно, сейчас неподходящее время для такого объявления, но я намерен поделиться схемами этого устройства со всеми планетарными делегациями. Бесплатно. Никаких подвохов, никаких бахвальств. Я верю, что разделение этой свободной, безграничной власти с Галактикой устранит необходимость в восстаниях. Все люди, будь то колонисты, граждане или мятежники, будут иметь доступ к компьютерам, школам, больницам. Усилия по терраформированию будут продолжаться с беспрецедентной скоростью, сокращая период времени до того, как новые планеты станут самоподдерживающимися, самоуправляющимися. С образованием, медициной и свободным обменом идеями, я уверен, мы все сможем, наконец, обрести мир.

Камера возвращается к разлому, который продолжают тащить люди Лару, а затем замирает. В нижней части проекции появляется тоненькая полоска, сообщающая нам, что идет буферизация, а затем она становится серой, указывая нам, что соединение потеряно. Гиперсеть снова отрубилась.

Стоит тишина. Только отдаленные сирены и еле слышные звуки, издаваемые людьми Кумико в соседней комнате, подсказывают мне, что я не оглохла.

Проходит кажущаяся вечность, прежде чем кто-то… Гидеон двигается. Он наклоняется вперед, тянется к наладоннику, изображение которого застыло на разломе. Он приближает картинку щелчком пальцев, и хотя он не может сделать ее менее зернистой, всем очевидно, что он заметил. Одна из тех, кто помогает сдвигать разлом, повернула голову так, что мы можем видеть ее глаза. Они пустые и черные, как беззвездная ночь.

Я чувствую, что дрожу, и прижимаю руки к телу, словно так могу как-то утешить себя. Лару не смог бы сделать это лучше, если бы все спланировал. Без сомнения он планировал попытаться отправить технологию разлома на другие планеты после саммита. Теперь он может извлечь выгоду из катастрофы, чтобы сделать ее похожей на миссию милосердия. Никто не будет винить его за крушение «Дедала», если они поверят, что он принесет чистую, возобновляемую энергию во все уголки Галактики. Если они думают, что он в одиночку восстановит Галактику, они воспоют его как героя и вспомнят «Дедал», как трагический катализатор золотого века.

За исключением того, что мы знаем, что на самом деле представляет собой разлом. Эти черные глаза смотрят на нас с зернистого лица женщины на стоп-кадре наладонника.

Он не мог бы спланировать это лучше…

Я так учащенно дышу, что у меня болит горло, и я чувствую, как все глаза в комнате устремляются на меня.

— Одна неделя, — выговариваю я, поднимая взгляд, пока не нахожу лицо Гидеона. — Когда мы впервые обнаружили этот разлом в «Компании Лару», мы слышали, как они сказали, что у них есть одна неделя, чтобы заставить его работать должным образом. Мы думали, что они говорили о торжестве на «Дедале», что он что-то запланировал на гала-вечер.

Пока я говорю, лицо Гидеона постепенно бледнеет. Он поднимает дрожащую руку, чтобы провести ею по лицу.

— Речь никогда не шла о торжестве. Речь шла о саммите. Он не мог спланировать крушение, но это… Он хотел представить разлом на саммите.

— Если он соберет выживших планетарных лидеров, — медленно произносит Флинн, — и даст им чертежи, чтобы построить то, что они считают источниками бесконечной, чистой энергии…

— Тогда через несколько недель на всех планетах будут разломы, — заканчивается Джубили, когда голос Флинна замолкает. — И он сможет контролировать каждого человека в Галактике. Как он практиковал на Эйвоне. Что он совершенствовал здесь, на Коринфе. — На этот раз она не похожа на идеального солдата, которого мы все так боялись на Эйвоне. Она не похожа на «Крепкого орешка», которая вела в бой самые быстрые и смертоносные отряды. Сейчас она выглядит испуганной.

Я проглатываю кислый страх, угрожающий задушить меня.

— И вот как он остановит восстания.

— Но почему шепот, контролирующий Лили помогает ему? — спрашивает Джубили, нахмурив брови. — Он же использовал их для своих целей.

Тарвер сглатывает и говорит хриплым голосом.