Раздробленный свет

Тарвер, отказываясь от невидимости, срывается с места, переходя на бег, и мы все устремляемся за ним. Несмотря на спортивные тренировки, скалолазание и спуски достаточно сложно не отстать от него. Мои легкие болят. Если есть хоть малейший шанс, что Лили здесь, Тарвер не упустит его.

Мы выскакиваем через широкие французские двери на залитый солнцем двор и, моргая, останавливаемся. Один шаттл — орбитальный корабль, предназначенный для достижения Коринфской станции космопорта — уже взлетает. Вертикальные взлетные двигатели медленно вращаются, наклоняясь к небу. Тарвер выхватывает оружие, и на полсекунды он колеблется, направлять ли его на корабль, а затем опускает его.

— Ты пришел раньше, чем я ожидал, — голос принадлежит Родерику Лару, и на этот раз Тарвер не колеблется, когда поднимает пистолет и наставляет его на отца Лили.

— Где она? — требует он, делая пару шагов вперед.

Однако он вынужден остановиться, так как несколько человек во дворе поворачиваются к нему лицом с легким, но достаточно заметным угрожающим видом. Они не охранники, большинство из них слишком худы, слишком хорошо одеты или слишком стары для этой роли. И только после того, как я взглянул на их лица и нашел некоторых из них до боли знакомыми, я понял, кто они. Сенаторы из Галактического Совета. Я видел их по телевизору в новостных лентах.

И у каждого из них черные глаза и пустые лица, как у оболочек шепота.

— Я не думаю, что ты хочешь застрелить дюжину избранных чиновников, чтобы добраться до меня, — говорит Лару, и хотя он пытается казаться спокойным, даже забавным, я вижу, что что-то не так. Его костюм, обычно безупречно скроенный, потерт на манжетах и испорчен пятнами пепла и пыли. Его седые волосы в беспорядке на висках. Его взгляд устремляется в сторону Софии, и веселье в его взгляде застывает. — Опять ты. Это ты пытался навредить моей девочке.

София не скрывает ненависти в собственном выражении лица, но отвечает спокойно.

— Нет. Я пыталась причинить боль Вам.

— Так недальновидно, — отвечает Лару, и если бы не обстановка с сенаторами с пустыми глазами и их персоналом, с оружием, направленным на Лару, с шаттлами, жужжащими позади него, звучало бы так, будто он отчитывает школьницу. — Убив меня, вы только заклеймите всех убийц. Даже если вы уничтожите всех, кто здесь стоит, уже много сенаторов находятся на пути к своим планетам.

— Зачем вы это делаете? — задаю вопрос я. Сколько раз я говорил Софии, что убийство одного человека ничего не решит? Прямо сейчас это звучит актуальней не придумаешь. — У вас уже больше власти, чем у кого-либо в истории. Что еще вам нужно?

— Я хочу мира! — отрезает Лару.

Полудюжина сенаторов поворачиваются в унисон, словно по какой-то неслышной команде, чтобы начать загружать другой орбитальный шаттл. Третий, меньший корабль — это простой транспортник, не предназначенный покидать атмосферу… Лару не покидает Коринф. Пока нет.

— Мира, — повторяет он, восстанавливая контроль над своим голосом, достаточно громко, чтобы быть услышанным над двигателями шаттла. — Вы, дети, не понимаете, что такое потеря. Трагедию войны, когда невинные люди попадают в руки бессмысленного насилия.

— У нас нет понимания потери? — выдает со смешком Джубили. — Лару, здесь нет ни одного человека, кто бы не потерял кого-то из-за бессмысленного обмена насилием. Вы думаете, необходим возраст, чтобы познать боль? — Ее пистолет не колеблется, когда она направляет его на Лару.

Лару едва замечает этого.

— Их братья, — говорит она, кивая в сторону Тарвера и меня. — Его сестра. — Флинн, стоящий недалеко от Джубили, вздыхает, выпрямляя спину. Джубили сглатывает. — Мои родители.

— Мой отец, — шепчет София, заставляя меня податься к ней.

— И моя жена, — отвечает Лару холодным голосом. — Мама Лили.

Тарвер качает головой.

— Мама Лили погибла в аварии шаттла на Парадизе. Тогда ей было семь лет. Она рассказывала мне.

Лару засовывает руки в карманы и на мгновение опускает голову.

— Она умерла на шаттле. Но это было не на Парадизе. И это не был несчастный случай. — Его взгляд вспыхивает, линия его рта кривится от боли, такой же реальной, как у любого из нас. — Я посещал одну из своих исследовательских станций на планете, а она поехала со мной. Вспыхнули беспорядки… мятежники протестовали Бог знает против чего… и я приказал своим людям довезти ее до космопорта и посадить на шаттл, чтобы она была в безопасности. Шаттл был подорван.

Джубили меняет хватку на пистолете.

— Что за планета?

— Какое это имеет значение?

— Что это была за планета?

— Верона. Это была… это была Верона.

Джубили издает проклятие приглушенным голосом, пистолет опускается на долю секунды, прежде чем ее натренированность стабилизирует ее, и она подавляет шок и замешательство в выражении своего лица.

— Почему вы никогда не рассказывали об этом Лили? — Тарвер же не колеблется ни на секунду.