Раздумья ездового пса

Мне надо, конечно, пораньше. Прикидываю ещё один фактор. Пока мы долетим, там будет ещё день или уже наступит ночь? Днём ОВИ бесполезны, и если видимость 200, то и по ОВИ будет 200. Ночью же они пробьют до 900, а это как раз тот минимум, при котором можно садиться. Получается, что лучше вылететь попозже. Но по опыту знаю, что мы ещё просидим, и немало, с этими неувязками, поэтому назначаю срок вылета на 10, как было сообщено вчера пассажирам. Представитель протестует: люди не соберутся, пока то да се… давайте на 11.

— Пока то да се — давай раскручивай службы. Дай бог в 12 взлететь.

Договорились на 11.

Сидим в самолёте, пассажиры на борту, их считают, пересчитывают, сбиваются… у кого-то что-то не так с документами… Медленно тянется время.

И телескопический трап, вроде, как у людей. И новейший, реконструированный по последнему слову аэропорт… Я сам часто по службе летаю пассажиром, но никак не могу понять, почему человек, пройдя регистрацию и досмотр, не может в одиночку пройти по пустому коридору, по рукаву трапа и вступить в салон самолёта. Нет. Людей надо накопить. Надо протомить. Дождаться дежурную по подсчёту посадочных талонов и дежурную по отрыванию корешков упомянутых талонов. Как будто это нельзя сделать все сразу на регистрации.

Может, я не прав, но закрадывается мысль: сколько же мы кормим дармоедов…

Толпа все ещё не расселась. Если бы по одному-то, все бы уже давно без сутолоки заняли свои места; но это слишком просто. Надо, чтоб по головам, чтоб в тесноте, чтоб ругались.

А куда они денутся. Загрузка.

А они ж живые люди.

Нет, никогда у нас друг к другу не обратятся уважительно: “сэр”, “пани”, “мадемуазель… Нет у нас в языке таких слов. У нас по половому признаку: “мужчина”, “женщина”…

— Эй, женщина! Куда вас черти несут?

Дети социализма… товарищи… Строем, в ногу, с песней — на регистрацию!

А погода в Норильске утекает. Запрашиваем у диспетчера свежую погоду. Передают: сцепление 0.38.

Чистят, чистят полосу, а значит, улучшается. Но и ветер усилился, и снова предельный, уже для 0.38…

Отступать некуда. Передаю рулению:

— Повторное решение на вылет принимаю. Разрешите запуск.

Взлетели в 12.10.

В полёте мы погодой Норильска не интересуемся. Зачем заранее переживать. Но вот вошли в зону. Второй пилот берет погоду: метель… позёмок… видимость… облачность… но главное — коэффициент сцепления 0.51. правда, и ветер под 80 градусов до 16 метров всекунду. Для нашего самолёта при сцеплении более 0.5 максимально допускается 17. Минус один метр на московское указание — как раз предел.

Сейчас я покажу ребятам то, о чем всегда говорил: наш самолёт бокового ветра не боится. Я покажу это в метель, при плохой видимости, может, без фар, в вихрях позёмки, на норильском знаменитом пупке. Сейчас будет момент истины. Ради него я сомневался, тревожился, собирал информацию, консультировался и, наконец, решился.

И я им это показываю.

Подбор

В таёжной, гористой и болотистой Сибири природа не балует авиацию достаточным количеством площадок, пригодных для посадки самолётов, и поэтому в глубинке авиационные работы осуществляются в основном вертолётами. Но удовольствие это дорогое, и заказчики — нефтяники, геологи, лесники — охотно пользуются при случае услугами более дешёвого массового самолёта Ан-2. По крайней мере, в пору моей молодости этот самолёт можно было увидеть в самых глухих таёжных углах.. На колёсах, на лыжах и на поплавках трудяга-«кукурузник» обслуживал и обеспечивал существование огромного количества затерянных в тайге людей: рыбаков и охотников, пчеловодов и геологов, лесников и пожарных, нефтяников и лесорубов — всех не перечислишь.

Мне приходилось возить на нем коров и лошадей, сборные домики и прессованое сено, пчёл, стекло, печной кирпич, собак, почту, туши мороженого мяса, буровые коронки, лопасти вертолётного винта (приходилось выпускать их концы за дверь, а комель лежал у нас в кабине), бочки с бензином, бочки с брусникой, гвозди, яйца тоннами, помидоры, виноград, живых цыплят… Само собой — санзадания: жизнь людей буквально зависела от работы пилотов.

И когда не стало хватать вертолётов, в управлении приняли решение: освоить полёты на Ан-2 с подбором посадочных площадок с воздуха., сначала зимой, а потом и летом.

Оно раньше так и начиналось, освоение Сибири авиацией, — с подбора площадок. Но времена маленьких У-2 прошли, а более серьёзными самолётами не хотелось рисковать, и постепенно полёты по сибирским трассам вошли в строгие бюрократические рамки. В этих условиях открытие каждой новой посадочной площадки превращалось в целое событие, и первая посадка, с подбором с воздуха, обставлялась перестраховочными мероприятиями на все случаи жизни и доверялась самому опытному пилоту, с обязательным присутствием на борту высокого лётного начальника, в качестве проверяющего, и лавры первооткрывателя, как водится, доставались ему.

И вот теперь понадобилось возрождать давно забытое старое. Но техника сменилась, опыт подбора за десятилетия был порастерян, и теперь подбор надо было доверить лучшим пилотам нового поколения.