Раздумья ездового пса

Теперь я, обучая вторых пилотов, с первых полётов даю им и посадку с закрылками на 28 — авось пригодится. Есть и особенность такой посадки, помимо высоко поднятого носа. Самолёт в этой конфигурации при установке малого газа на выравнивании не летит, тут же и приземляется. Дело тут в психологии. С закрылками на 45 мы на глиссаде всегда держим скорость с запасом, так приучены; с закрылками же на 28, в непривычной конфигурации, держим строго расчётную скорость, а она так и рассчитана, что машина приземляется сразу после уборки газа. Поэтому малый газ ставится чуть попозже и плавно.

То, о чем я пишу здесь, все эти тонкости и изыски считаются «в горних высях» пустою забавою. Там, в высоких кабинетах, обработав информацию, проанализировав возможности, в расчёте на среднего лётчика, изданы и введены в РЛЭ рекомендации, как же надо сажать «об землю» этот прекрасный лайнер.

Это звучит примерно так: «произвести выравнивание и, не допуская выдерживания, приземлить самолёт с вертикальной скоростью 0,5 — 1 м/сёк ».

Вы видели в красивых фильмах, как приземляются истребители «об палубу» авианосца: там втыкаются прямо с глиссады, по-моему, даже без выравнивания. У них иначе нельзя.

Ну, а воткнусь я в бетон, с Вами за спиной…скажете: «Во — асы красноярцы!» У меня с той Читы до сих пор уши горят. Поэтому я достаточно внимания уделяю этому, не рекомендованному РЛЭ, выдерживанию на последнем дюйме. И критерии перегрузок на посадке в моем экипаже — бабаевские, и все они укладываются в 1,0 — 1,4… но для меня 1,4 — это уже «тройка».

«Как нежно ласкают друг друга губы влюблённых»…

Но…надо же любить!

Мастера мы или так и останемся подмастерьями?

Требования

Во времена моей молодости принято было на полном серьёзе обсуждать: лётчик — рабочий или служащий? Приводились аргументы. Вот, к примеру, пилот: он крутит штурвал…ну, как шофёр. Значит, рабочий. А штурман — он карандашом… Ясно: служащий. А вот бортмеханик — он пришёл с земли, из техников. Значит — инженерно-технический состав. Служащий.

Партия-то относила лётчиков, особенно высокооплачиваемых командиров кораблей, к рабочему классу. Рабочему дорога в партию всегда открыта, а уж

высокооплачиваемому — заведомо. Пилот просто обязан быть в первых рядах… а то в командиры не введут… на новый тип не переучат… По крайней мере, мне именно так ещё в училище предлагал замполит. Я не посмел ослушаться. Судя по тому, что практически все капитаны были партийными, им в своё время замполиты предлагали то же.

По молодости я было даже гордился тем, что и я же состою в том рабочем классе. А по зрелом размышлении, с возрастом уже, понял: вся эта классификация искусственна. Подгоняй профессию под рамки, не подгоняй — лётчики все равно относятся к клану, касте, гильдии — именно лётчиков и никого другого. Мы — одни такие. А, к примеру, пожарные — тоже одни такие. Менталитет. И делители людей на классы — тоже одни такие. Каста.

Какой же я рабочий, когда я там, в небе, один, оценив обстановку, принимаю решения и отдаю команды? При чем тут класс? И какой я служащий? Кому я служу?

Однако я служу. Не государству и не фирме, не частному лицу. Я служу своему Делу, своей авиации. Моё призвание — отдать все силы, а возможно, и жизнь, чтобы летали самолёты и возили людей, почту, груз, чтобы понятие «дорога» не ассоциировалось у людей с днями и неделями пути, а только с часами, проглатывающими тысячи километров расстояния.

Ради этого Дела приходится идти на определённые жертвы. Требования Дела суровы и порой непонятны, неприемлемы для большинства людей.

Даже в мелочах. Назначил время — будь любезен, минута в минуту. Мои друзья в этом убедились. Я не могу позволить себе опоздать. Я никогда не опаздывал на вылет. Если я сказал пассажирам, что через двенадцать минут рассчитываю произвести взлёт, то знаю, о чем говорю и рассчитал, плюс-минус минута.

Свободному художнику в авиации нечего делать. Не держатся они у нас.

Борцу за права человека у нас будет тоже неуютно. Единоначалие подавляет демократию. Все расписано по пунктам, по буквам — будь любезен, выполняй. Есть твои права — они расписаны; пользуйся. Есть, так же расписанные по пунктам, обязанности — хочешь не хочешь, а исполняй. Есть ответственность, она тоже расписана по пунктам: не дай бог чего — прокурор проверит, ответишь.

А Вы доверите свою жизнь свободному художнику?

Боишься ответственности? Не любишь принимать решения? Не хочется ежедневно тянуть хомут занудных обязанностей? Не можешь вынести гнёт сознания, что за каждым твоим движением и словом в полёте следит бездушный «чёрный ящик»? Иди тогда в аэроклуб, плати деньги и порхай в своё удовольствие — но и там, я уверен, воли особой не дадут.

Авиация заставляет человека заняться собой и заключить свою свободу, свою волю в рамки, которые жёстки, но целесообразны. Только большая любовь к небу помогает человеку переносить ту тяжесть, которую он добровольно возлагает на себя в служении авиации.