Раздумья на родине

 Надо иметь развитое воображение, чтобы представить тысячи развалившихся семей. Искалеченный быт. Горе детей, которых променяли на водку безответственные отцы, а иногда не менее безответственные матери. Производство, страдающее от оглушенных алкоголем, дряблых работников. Шоферские баранки, крутящиеся не в ту сторону. Прямые человеческие жертвы, потерянное здоровье. Курение, обычно в большой мере сопутствующее пьянству и уносящее с ним вкупе обычную радость жизни. Половые, моральные и прочие извращения. Наконец, тысячи физически ненормальных детей, зачатых на пьяном ложе и рожденных отнюдь не на радость обществу.

Можно ли забывать обо всем этом? Нет, все это у любого здравомыслящего человека не может вызвать восторга… Недавно, беседуя с председателем одного из народных судов, я услышал несколько любопытных цифр. Оказывается, в районе количество разбираемых дел по статье 206 (хулиганство) в общем объеме судебных дел занимает первое и главное место. Число осужденных по этой статье также самое высокое в общем объеме осужденных. Далее председатель суда сказал мне, что дела по этой статье на сто процентов связаны с пьянством…

И мне вспомнились многие кампании борьбы против пьянства, которые ничем не заканчивались. Что-то уж больно быстро выдыхались наши писатели, публицисты, социологи. Обменявшись мнениями, они опять успокаивались, словно бы ничего и не было, словно бы зло исчезло.

А зло, оно и не думало исчезать. Каких только причин мы не открыли, рассуждая об этом зле! Одни из нас утверждают, что пьем много потому, что стали богаче жить. Другие считают пьянство неким национальным атрибутом, — мол, всегда так было, что русский пьет перед едой, а прочие европейцы после. Третьи искренне думают, что виноваты «боевые сто грамм», которые выдавались во время войны, — это они, мол, наплодили алкоголиков… Четвертые говорят еще о чем-либо, пятые вообще ничего не говорят. И делают вид, что никакой проблемы не существует. Многие даже очень умные товарищи думают об этом с некоторой не то чтобы гордостью, а так, как-то любовно. Вот, мол, мы какие удалые, пьем больше всех, но и дело знаем. Они не прочь иной раз процитировать Бориса Корнилова, как сделал это журнал «Кругозор»:

Водка, что ли, еще? И водка!
Спирт горячий, зеленый, злой!
Нас качало в пирушках вот как,
С боку на бок и с ног долой!

Нашли чем гордиться! (Конечно, тут очень легко сбиться на демагогию, ведь стихотворение, в общем-то, не о водке, а о другом.) Все равно, примечательное стихотворение! Другой поэт, словно бы перед кем-то оправдываясь, с горечью пишет:

Был бы там,
Решился бы, спросил я,
Отчего был дед на зелье лют,
Почему сыны твои, Россия,
Больше всех на свете водку пьют?

Почему? В самом деле, почему?
Оказывается, что:

Не надо удивляться.

Наши деды по нужде, поверь,
Пили столько, что опохмеляться
Внукам их приходится теперь.

Вероятно, в строфах есть другой, переносный смысл: ничего нет вреднее прямолинейности в разговоре о поэзии. Но я пишу не критический разбор, а статью о пьянстве. Поэтому позволю себе еще одну выдержку. Послушаем же, что говорили сами наши деды, которые, если верить поэту, пили больше, чем мы, то есть их внуки:

«Всем ведомо и всему свету давно проявлено, какая беда — пьянство. Философы мысль растрясли и собрать не могут. Чины со степеней в грязь слетели. Крепкие стали дряблые, надменные опали. Храбрые оплошали, богатые обнищали.

…Вняться надобно всякому мастеру, какова напасть пьянство. Ум художному человеку сгубит, орудие портит, добытки теряет. Пьянство дом опустошит, промысел обгложет, семью по миру пустит, в долгах утопит. Пьянство у доброго мастера хитрость отымает, красоту ума закоптит. А что скажешь — пьянство ум веселит, то коли бы так кнут веселит худую кобылу».

Слова эти подлинно народные. Они взяты замечательным писателем и фольклористом Борисом Шергиным из рукописного «Устьинского правильника» — свода морских правил северных крестьян. А слова у наших дедов отнюдь не всегда расходились с их делами. Еще на моей памяти в предвоенное десятилетие годовое потребление водки на душу было во много раз меньше, чем теперь. И это совсем не из-за того, что тогда жизненный уровень колхозников был значительно ниже. Говорю это потому, что многие объясняют рост пьянства в послевоенные десятилетия ростом народного благосостояния.