Раздвоение чувств

— Но ведь он-то был твоим отцом. И извращенцем он же не был, правда?

— Что?!

— Тогда он и не мог видеть… Чувствовать, какие у тебя губы… Как к ним тянет, как силком, даже когда мы просто разговариваем. Я слушаю тебя, а сам только и смотрю на твои губы.

Прикусив нижнюю, я немного помолчала, заставляя себя утихомириться. Потом спросила:

— Это ты сейчас насочинял? А, Том? В свое оправдание? Не стоило…

Том возмутился:

— Ничего я не сочинял!

— Если б это так и было, как ты говоришь, то ведь и другие бы заметили бы в моих губах нечто особенное. Но этого никто не заметил, Том!

Он удивленно приподнял брови:

— Хочешь сказать, что ты…

— Нет, конечно! Неужели я похожа на старую деву? Я провела этот эксперимент с собственным телом, если не изменяет память, еще пару лет назад.

Том заинтересовался:

— И как?

— Никак! — отрезала я. — Так что повторять пройденное нет ни малейшего желания.

— Но ведь во второй раз все может быть по-другому, — заметил он осторожно.

Пришлось согласиться:

— Может. А может быть точно так же. Зачем рисковать? Если уж я решусь на это, так…

Он подхватил:

— Не с таким парнем, как я. Техас. Я все понял, Эшли, можешь не продолжать.

Мне сразу стало стыдно за себя. Он увидел во мне только пошлого сноба, и ничего больше. А ведь я сама терпеть их не могла.

— Не в этом дело, Том.

— Да нет, как раз в этом. Мы слишком разные, да? Тебя твой отец просвещал, как мог, а мы с сестрой в это время по барам подрабатывали, чтобы с голоду не сдохнуть. Конечно, мы разные. Куда уж мне до тебя!

У него даже губы тряслись, когда он заговорил об этом, и я тут же обругала себя последней сволочью. В конце концов, ведь парень не виноват, что жизнь так обошлась с ним. И не совсем он тупой, раз читает отцовские книги. Косноязычен, конечно, и простоват, но ведь это не смертельные грехи. Если взяться за него… Зато лицо у него такое… открытое. С таким лицом невозможно быть фальшивым человеком. А разве это не главное в жизни? Чтобы рядом был кто-то, кому ты можешь доверять безоговорочно? Хотя бы какое-то время. Не замуж ведь он меня зовет…

— Прекрати истерику, — сказала я строго. — Я, наверное, обошлась с тобой грубовато… Ну, извини. Но ты ведь должен понять: я никак не была готова к такому повороту событий. Ты появился всего пару часов назад, а сейчас уже целуешь меня. Это слишком быстро, Том.

— Никто не может знать, сколько ему осталось.

Эту фразу словно произнес другой человек, даже голос прозвучал иначе. И отчего-то у меня мороз по коже пробежал…

Я растерянно переспросила, хотя хорошо расслышала его слова:

— Что?

— Вот твой-то отец ведь не собирался умирать, верно? — проговорил он прежним тоном. — И что-то он тоже, поди, откладывал на завтра. А завтра просто не… не…

— Не наступило.

— Ну да. А если б он подумал об этом, то, наверное, поторопился бы с какими-то делами, так? Хоть бы денег тебе оставил! А то как ты теперь будешь жить?

Я неуверенно предположила:

— Книги продам.

— Да сколько ты на них заработаешь?! Вот если б он оставил тебе что-то по-настоящему ценное…

Я вспомнила:

— Вообще-то есть кое-что…

— Да? — спросил Том без интереса. — Уже хорошо. Тогда ты не пропадешь. Дорогая вещица?

— Скорее всего. Я как-то забыла о… Об этом.

— Бриллиант, поди, какой-нибудь?

Мне стало смешно:

— Бриллиант? У отца? Да он презирал побрякушки!

Тут он заинтересовался:

— За что это?

— За то, что люди за них душу готовы продать, а ведь это всего лишь камни. Он и мне никогда не покупал бриллиантов. Вообще драгоценностей.

Том подтвердил:

— Я вижу. Ты вон даже сережки не носишь. Твоему отцу, поди, сильно сына хотелось. Верно?

— Я знаю, что похожа на мальчишку. — Я потерла ладонями и без того почти белые шорты. — Но меня это ничуть не расстраивает.

— Меня тоже.

— А тебя-то это почему должно расстраивать?

— Потому что…

Слова опять нашлись не сразу. У Тома путь от мозга до языка был извилистым.

— Ладно, не мучайся, — предложила я.

Но он заупрямился:

— Нет, я скажу! Ты очень нравишься мне, Эшли.

— Да неужели?

— Честно! Ты ни на кого не похожа.

Я подумала, что это комплимент весьма сомнительный, если вспомнить, сколько в мире существует настоящих красавиц. На которых я не была похожа.

Тот благоразумно добавил:

— Ну, из тех девчонок, кого я знал.

— Вот в это я охотно верю, — пробормотала я. — Но знаешь что, Томас, боюсь, это мое славное имя так тебя одурманило. Вернее, имя моего отца. Ты ведь явился с его духом пообщаться? А встретил меня, живую, и решил, что это еще лучше.

— Ничего подобного!

Я откровенно засмеялась ему в лицо, отчего Тома снова бросило в жар. Это случалось с ним чаще, чем с женщинами в период климакса. Жалко было смотреть на него, честное слово!

— Нет? — спросила я весело. — А как же все было? Расскажи мне.

У него опять парализовало язык:

— Ну…

— Ты очень понятно изъясняешься, Том.

Он вскочил, как будто я плеснула в него кипятком:

— Смеешься?! Ну и…

Не договорив, Том повернулся и быстро пошел прочь, делая широченные шаги и сердито размахивая руками. Я расхохоталась ему вслед: