Разгадай меня

На лице моего ухажера расцветает очаровательная улыбка, и я отвечаю на нее.

— Какое упущение! — насмешливо говорю я.

Мой бокал заполняется шампанским, до уха доносится ненавязчивая музыка. Я оглядываюсь и замечаю потрясающий вид, открывающийся с крыши: Поклонная гора, смотровая площадка на Воробьёвы горы, подсвеченное здание МГУ. Поверить не могу в происходящее.

Солнце начинает клониться к закату, горизонт окрашивается в алые оттенки, по городу зажигаются огни. На нашей крыше тоже включается освещение — сотня лампочек над головой и десяток светильников под ногами. Из меня вырывается восторженный вздох.

— Так вот как выглядят настоящие свидания, — тихо выдыхаю я, переводя взгляд на мужчину напротив.

— Неужели думала, что я способен только на горизонтальные подвиги? — насмешливо выгибает брови.

— Это камень не в твой огород, маньяк, — усмехаюсь я.

— А! — откидывается в кресле с бокалом шампанского. — Значит, настал тот самый момент, да?

— Какой? — беру свой бокал.

— Тяжёлый рассказ о бывших.

— Предпочту его миновать и сразу перейти к травмирующим рассказам о детстве!

— А это предпочту миновать я. Так что, получается, остаются только разговоры о будущем?

— Получается, — улыбаюсь я.

— Тогда за будущее, фея, — снова наклоняется ко мне и тянет свой бокал на встречу моему. — Яркое и блестящее, как ты.

— Ты ужасный подхалим, — закатываю глаза, но встречаюсь с его бокалом в громком звоне.

Отпиваю глоток ровно на словах:

— Ты предпочтешь осеннюю или зимнюю свадьбу? — и шампанское идёт носом.

Я закашливаюсь, устрашающе кривясь, шампанское льется оттуда, откуда не должно, слезы наворачиваются на глазах. Хватаю со стола белоснежную салфетку и прячу в нее лицо. Вот черт! Меня разбирает дикий хохот.

Хана моему тщательно продуманному образу, да?

— Вопросы тебе лучше задавать, когда твой рот ничем не заполнен. Окей, я запомнил.

Хохот переходит в ржач. Обоюдный. Теперь слезы льются от смеха, воздуха в лёгких не хватает, и живот начинает болеть от сокращения мышц. Я распрямляюсь в кресле, вытягивая ноги, и перевожу дыхание, обмахиваясь все той же салфеткой. Нога касается какого-то предмета, звучит звон стекла, а потом странное шипение. Перевожу взгляд под стол и тут же цепенею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Леша, Леша! — хватаю ртом воздух, все ещё не способная вдохнуть на полную ширину лёгких. — Огонь.

— Что? — он успокаивается и тоже смотрит под стол. — Твою мать!

Мы вскакиваем с места и панически озираемся. Да кто такой умный придумал у ног ставить эти фонарики??? Красивая скатерть уже наполовину охвачена огнем, языки пламени сжирают ее с несусветной скоростью. Это почти красиво. Почти.

Леша хватает со стола ведерко со льдом и высыпает его на пожарище. Я в это время сгребаю со стола все содержимое и уцелевшей половиной скатерти прикрываю ту, что сейчас объята пламенем. Леша подключается к моему плану, скидывает кусок ткани на пол и топчет ногами. Ликвидировав непоправимое, мы валимся прямо на холодную поверхность крыши.

Картинка перед глазами в духе постапокалипсиса: разбросанная посуда, раздавленная еда, разбитая бутылка дорогого шампанского, перевёрнутые кресла и в довершение — обугленная скатерть, медленно дотлевающая на фоне заката.

— Зачем они ставят эти фонарики с живым огнем? — негодую я.

— Почему у них нет огнетушителя на крыше? — недоумевает Рижский.

— Идиоты, — одновременно выдаём мы.

И снова смеемся.

— Скажи мне, фея, хоть одна встреча с тобой может пройти без эксцессов?

— Вчера, вроде, было ничего, — бубню я, скрещивая ноги. Бедные кроссы слегка пострадали, когда я помогала тушить скатерть.

— А душевая шторка?

— Первая встреча? — делаю слабую попытку.

— Ты заехала мне по яйцам, а потом сбежала в неизвестном направлении.

— А…

— Даже не начинай! Все дни, что ты на меня работала, я боролся с кровавыми сценами в голове.

— Тогда, думаю, о свадьбе не стоит и заикаться, — толкают его локтем в ребро.

Пытаюсь сгладить ту его странную шутку.

Он разворачивается ко мне, сжимает ладони на талии и резким рывком усаживает к себе на колени.

— Ну уж нет. Я женюсь на тебе, несносное создание, я своих слов на ветер не бросаю! — прижимается к моим губам в коротком жёстком поцелуе. — Представить не могу, что ты будешь украшать чьи-то чужие будни.

Сердце колотится сильно-сильно, отзываясь на эти искренние слова. Я не верю в них, но не могу не растаять от красивых обещаний.

— В смысле, крушить?

— Нет, лисичка, украшать. Я знаю, о чем говорю. Столько жизни, как с тобой, я не чувствовал еще никогда.

Наши губы снова сцепляются в поцелуе, но уже другом: медлительном и чувственном. Мы танцуем ими, вкушаем, говорим. Мужские ладони бесцеремонно наглаживают бедро с его любимым зверем, я сжимаю пальцами его плечи и льну к нему сильнее.