Разгадай сама (СИ)

— Да так, — пожав плечами, говорю я с совершенно непринуждённым видом. — Гарри рассказывал о саде Дурслей. Там растёт вкусная клубника...

— Ага... С такими тоненькими усиками, которые вьются и бегут... всмысле, ползут... — Гарри усиленно морщит лоб, подбирая слова, после чего не выдерживает и завершает. — По твоей ноге.

Рон хмурится, а потом — на свою беду — решает посмотреть на то, что вызвало неподдельный интерес лучшего друга.

— П... п-п... — накренившись, лейка удручённо опускает носик, пока позеленевший Рон заливает водой собственные ботинки, — п-па...

Я покорно жду, когда наступит развязка и через мгновение друга, наконец, прорывает:

— ПАУК!!!

Рон стремительно бросается прочь, почти сбивая меня с ног, и мчится вперёд, перестав разбирать дорогу.

— А-а-а!!! Уберите эту гадость!!! — впав в панику, он бесцельно носится по кругу, и маленькое происшествие немедленно становится центром всеобщего внимания.

Видимо, пресловутый топор войны закопан ещё не до конца, поскольку секундой позже розарий оглашается пронзительным воплем:

— Смотрите!

И радостный голос из толпы Слизерина производит фурор:

— По Уизли скачет гигантский тарантул!!!

Фраза разрывается, как хлопушка, и ученики синхронно разбегаются в стороны, побросав инструменты.

— Где? — оборачивается Симус, заехав орудием труда прямо по Дину Томасу. Последний, схватившись за лицо, валится в мокрую траву с громогласным стоном, а рядом, словно из ниоткуда, возникает Невилл, чтобы решительно и бесповоротно озарить мир своим неповторимым колдовством!

«Мерлин...» — только и успеваю подумать я.

Даже я — лучшая ученица школы! — не могу объяснить почему... Согласно какому магическому закону обычное «Ступефай!», направленное на несчастного паука, заставляет палочку выплюнуть на землю весело бурлящий котёл?!

«Как жестоко я ошибалась...»

К чёрту Гарри и Малфоя с их днём и ночью, вениками и совками!

Невилл и котлы...

Вот самая настоящая неразрывная связь!!!

Неудивительно, что через пару минут варево взрывается, и чугунный котелок лихо отбрасывает в заросли. Листья и цветы покрываются липкой грязью, а клетку мгновенно заволакивает дымом. Сотрясая землю, как стадо слонов, мимо проносится Гойл и, пытаясь выбраться с поля боя, застревает в калитке, тем самым блокируя пути отступления.

— Это нападение! — полыхая безумными глазами, выкладывает Рон последние новости. — Армия пауков выбралась из Запретного леса!!!

А затем отбегает, оставляя меня среди неуправляемой толпы, и рядом возникает Парвати, которая с беспечальным криком:

— Спаси меня, мой герой! — виснет на шее у поражённого таким откровенным напором Гарри.

Пристав к нему, словно ожившая фруктовая жвачка, она и не думает его отпускать, пользуясь так удачно подвернувшимся моментом на полную катушку.

Ребята носятся по кругу, размахивая волшебными палочками, выкрикивая заклинания, иногда попадая друг в друга и не обращая никакого внимания на профессора Стебль, которая пытается всех утихомирить, отчаянно призывая к порядку.

Я наслаждаюсь происходящим и расставляю руки в стороны, словно ожидая, что вот сейчас, через дым, ко мне в ладони, как мячик, прыгнет солнце, а я обязательно его поймаю. Ситуация дошла до абсурда, превратив нас в стайку озорных детей и я снова чувствую себя маленькой девочкой, что играет в песочнице без присмотра, радостно обсыпаясь песком с ног до головы.

Почти счастливой.

Потому что осталась одна вещь, до которой я не могу дотянуться...

Задрав голову, я смотрю на то, как роза мерно вздрагивает, хотя ветра нет и в помине, а кончики лепестков трепещут, выгибаясь волнами.

«Мы заставили её смеяться!» — думаю я с восхищением и тоже улыбаюсь.

Качнувшись в последний раз, цветок склоняется набок и замирает.

И оторвав от распустившегося бутона взгляд, я рассеянно отмечаю, что за нашей безмолвной беседой сосредоточенно наблюдает Драко Малфой.

Вечереет.

Последние малиновые сполохи скрываются за линией горизонта, и небо затягивается бледно-синей вуалью. Я лежу на кровати, закинув ноги на спинку, и читаю книгу, изредка отвлекаясь на то, чтобы полюбоваться на неспешно пролетающие обрывки розоватых растрёпанных облаков. Ещё рано, но хочется спать, и я с удовольствием прикрываю глаза, откинувшись на подушку.

Не проходит и получаса, как из дрёмы меня выводит громкий повторяющийся стук, и, приподнявшись на локтях, я недовольно вопрошаю:

— Что случилось?

Школьная сова, зависшая за окном, продолжает упорно барабанить клювом по стеклу. Приходится встать и — хочется или нет — но распахнуть форточку. Птица залетает в комнату, бросив на письменный стол небольшой свёрток, а я разворачиваю хрустящую бумагу...

И сны как рукой снимает.

Сова усердно затаптывает конспект по трансфигурации, наступив лапой в открытую чернильницу, но я не прогоняю. Забыв обо всём, я смотрю на — ту самую! — пламенно-красную розу, затейливо перевязанную золотой ленточкой, к которой прикреплена скрученная в трубочку бумажка.

Нужно скорее поставить цветок в воду, но я не нахожу подходящего сосуда и убегаю, даже не развернув записку...