Разгадка 1937 года

«В итоге, – констатировал Сталин, – мы имеем теперь многочисленную, новую, народную, социалистическую интеллигенцию, в корне отличающуюся от старой, буржуазной интеллигенции как по своему составу, так и по своему социально-политическому облику». «Тем удивительно и странно, – продолжал Сталин, – что после всех этих коренных изменений в положении интеллигенции у нас в партии еще имеются, оказывается, люди, пытающиеся старую теорию, направленную против буржуазной интеллигенции, применить к нашей новой, советской интеллигенции, являющейся в своей основе социалистической интеллигенцией. Эти люди, оказывается, утверждают, что рабочие и крестьяне, недавно еще работавшие по-стахановски на заводах и в колхозах, а потом направленные в вузы для получения образования, перестают быть тем самым настоящими людьми, становятся людьми второго сорта. Выходит, что образование – вредная и опасная штука. (Смех.) Мы хотим сделать всех рабочих и всех крестьян культурными и образованными, и мы сделаем это со временем. Но по взгляду этих странных товарищей получается, что подобная затея таит в себе большую опасность, ибо после того как рабочие и крестьяне станут культурными и образованными, они могут оказаться перед опасностью быть зачисленными в разряд людей второго сорта. (Общий смех.) Не исключено, что эти странные товарищи могут докатиться до воспевания отсталости, невежества, темноты, мракобесия. Оно и понятно. Теоретические вывихи никогда не вели и не могут вести к добру».

Дискриминационное отношение к интеллигенции проявлялось в наличии различных категорий при приеме новых членов в партию. Выступая за отмену этих категорий, Жданов в своем докладе сообщал: «Лучшие стахановцы, ставшие мастерами или директорами, т. е. выдвинувшиеся в силу своих талантов и заслуг на руководящие посты, при приеме в партию попадают в положение людей второго сорта. Рабочий или сын рабочего, получивший образование, попадает в четвертую категорию при приеме в партию». А в этом случае ему надо было получить значительно больше рекомендаций для вступления в партию.

Жданов привел несколько примеров такого рода: «Вот, например, один из лучших стахановцев Ленинграда тов. Сметанин, ныне зам. наркома легкой промышленности СССР, бывший рабочий-затяжчик на фабрике “Скороход”. Как лучший стахановец он был выдвинут начальником цеха. Принимали его в кандидаты партии, как начальника цеха, по второй категории. Затем в силу своих заслуг, он был выдвинут директором фабрики, и когда в феврале месяце 1939 года встал вопрос о переводе его из кандидатов в члены партии, ему пришлось вступить в партию уже по четвертой категории.

Человек идет вперед, растет, а условия его приема в партию усложняются и затрудняются, – возмущался Жданов. Он продолжал: – Для таких товарищей, как Сметанин, и для всех, попадающих в такое положение, непонятно, почему условия их приема в партию должны ухудшаться при выдвижении. Тов. Сметанин протестовал и вполне справедливо: “Чем я хуже стал, – спрашивал он, – когда из рабочих выдвинулся в начальники цеха? Чем я хуже стал, когда сделали меня директором фабрики? Почему я должен искать большее количество “рекомендателей”, с большим партийным стажем, когда я был рядовым рабочим?”»

Жданов рассказал и про аналогичную судьбу Карташева, который выступал ранее на съезде с приветствием от трудящихся Лениграда. После того как этот рабочий стал «инженерно-техническим работником», он был переведен во «вторую категорию». Жданов сообщил и о том, как рабочий Мусин из Сталинградской области, который был «выдвинут на руководящую работу, пошел обратно на работу в цех, чтобы быть принятым по первой категории».

Жданов сообщил, что против отмены категорий активно продолжали выступать: «Тут имеются самые разнообразные предложения. Все они исходят из несвоевременности… уничтожения различных категорий. Предлагают установить 2 или 3 категории: одну для рабочих, другую – для крестьян и интеллигенции, или выделить специальную категорию для представителей старой интеллигенции». Жданов категорически заявлял: «Этих предложений принимать не следует».

Очевидно, что сопротивление этим поправкам к уставу исходило от людей, противившихся курсу на обновление партии и ее методов работы. Однако к марту 1939 года позиции этих людей в руководящем звене партии существенно ослабли.

Потрясения, которые пережила партия в ходе событий 1937–1938 годов, привели к существенным переменам в качественном уровне партийных руководителей. В своем отчетном докладе на XVIII съезде Сталин говорил о необходимости смело и своевременно выдвигать молодые кадры. В то же время, исходя из того, что на различных постах в партии и государстве осталось немало и «старых кадров», Сталин занял осторожную позицию. Он сказал: «Одни считают, что при подборе людей надо ориентироваться, главным образом, на старые кадры. Другие, наоборот, думают ориентироваться, главным образом, на молодые кадры. Мне кажется, что ошибаются и те, и другие».