Разгадка 37-го года. «Преступление века» или спасение страны?

Выступление Пятницкого было для Сталина неожиданным. Поначалу он даже попытался уговорить его взять свои слова обратно. Сталин в 1935 году вытащил Пятницкого из Коминтерна, где он возглавлял Отдел международных связей (ОМС), бывший чем-то вроде спецслужбы. Пятницкий не верил в идею Народного фронта, и это объективно сближало его со Сталиным и, наоборот, отдаляло от коминтерновской бюрократии. Иосиф Виссарионович надеялся, что работа в аппарате ЦК «исправит» Пятницкого, превратит его в проводника сталинских идей. Но Пятницкий продолжал жить идеями мировой революции. Он сделал ставку на заговорщиков-авантюристов, которых стали чистить в мае-июне.

Об остальных участниках атаки можно судить только предположительно. Я склонен согласиться с реконструкцией В. Роговина. Он отметил, что уже в самом конце работы пленума Сталин предложил вывести из ЦК внезапно арестованных М. С. Чудова, И. Ф. Кодацкого и И. П. Павлуновского. Скорее всего, они тоже выступили против Сталина.

Чудов и Кодацкий были представителями «кировской гвардии». Один был вторым секретарем Ленинградского обкома, второй — председателем Ленгорисполкома. Жданов, который стал руководителем Ленинграда после убийства Кирова, далеко не сразу смог устранить этих кировских выдвиженцев с их высоких постов. Поначалу он вообще смог осуществить кадровые перестановки лишь на уровне секретарей райкомов.

Заметим, что сам Киров был теснейшим образом связан с Тухачевским, некогда командовавшим Ленинградским военным округом. Это сразу настораживает и заставляет предположить связь Чудова и Кодацкого (да и всех критиков Сталина на июньском пленуме) с военными заговорщиками.

Уже во время работы пленума были арестованы Каминский, Чудов, Кодацкий, Павлуновский. С Пятницким пришлось повозиться, слишком уж высоко было его положение. Этого фанатика мировой революции арестовали только 6 июля. Казалось бы, Сталин должен был торжествовать. Однако ему было не до торжества.

Атака на Сталина захлебнулась в немалой степени потому, что ее не поддержали «регионалы». У них было множество претензий к Иосифу Виссарионовичу, но свергать они его, без крайней нужды, не хотели. Во-первых, это было бы сделать очень непросто, а во-вторых, они не оставляли надежды использовать сверхпопулярность «вождя народов» для своих безобразий. К тому же был очень большой риск вызвать широкомасштабные народные волнения.

«Как отнесется народ, те самые «массы», к такому шагу? — задает ретроспективный вопрос Е. А. Прудникова. — Вдруг увидят в нем государственный переворот? Они не могли не помнить, как за двадцать лет до того страна попросту смела не то что какую-то там власть, а целые социальные слои, всю верхушку общества, куда более сильную, опиравшуюся на армию и полицию. А на кого могли опереться эти, если «от Кронштадта до Владивостока» пойдет крик: «Царя-батюш-ку убили!» Можно не сомневаться, злости у людей на «кровью умытых» накопилось столько за все, что они творили… кое-кого могли бы и до стенки не довести, голыми руками разорвать. Конечно, можно попытаться перестрелять уже не один процент населения, а десять процентов, двадцать. А вдруг все равно не выйдет? Тем более что вот-вот начнется война, и в случае поражения висеть всем коммунистам на соседних фонарях» («Хрущев. Творцы террора»).

Исходя из всего этого, регионалы решили и на этот раз поддержать Сталина. Но за данную поддержку они потребовали предоставить им больше полномочий в плане проведения репрессивной политики. Аргумент у них был железный — как же, ведь кругом столько врагов! Следовательно, и борьбу с ними нужно вести жесточайшую.

Региональные лидеры воспользовались атакой недобитых заговорщиков для того, чтобы еще больше раскрутить маховик террора. Критики НКВД дали повод для «усиления бдительности». 28 июня по предложению Эйхе в Западной Сибири была создана самая первая карающая «тройка», состоявшая из первого секретаря, прокурора области и начальника местного управления НКВД. Показательно, что в этот день Сталин долго общался с регионалами, которые по очереди посещали его кабинет. С одним только Варейкисом вождь беседовал два часа. Очевидно в этот день шел торг между двумя группами, который закончился в пользу регионалов.

А через несколько дней, 2 июля, ПБ приняло решение о повсеместном создании таких «троек». Эти органы кошмарным образом возродили практику Гражданской войны с ее ревкомовщиной. Несомненно, что их создание было выгодно, в первую очередь, регионалам. Оно усиливало их позиции в организационном плане и давало возможность наращивать репрессивную политику на местах. Для Сталина же «тройки» создавали новую опасность. Они представляли собой структуры, которые могли организовать настоящее сопротивление Центру.