Разгадка тайны Стоунхенджа

Добрый Плиний, верный защитник своей империи! Возмущаясь чужеземными гастрономическими гнусностями, он не счел нужным упомянуть тут несколько неудобный факт, что в его городе в его время «наши римляне» отнюдь не были святыми вегетарианцами; в другом месте своего обширного труда он упрекает римских эпилептиков, «которые пьют кровь гладиаторов из живых чаш», а также оплакивает каннибализм «других, тех, что ищут мозговые косточки и самый мозг младенцев и видят в них лишь лакомое блюдо и целебное средство».

Дион Хризостом, современник Плиния, сообщает о друидах следующее: «Повелевают они, а цари на золотых престолах, обитающие в пышных дворцах, — всего лишь их слуги и исполнители их мыслей».

Возможно, со временем друиды смягчили свои обычаи и стали более человечны. Более поздние сообщения о них подчеркивают их мудрость, их уменье учить и исцелять, их правосудие. Их мистическая сила, согласно этим описаниям, уже не столь кровожадно зависит от человеческих жертвоприношений: они поднимают магические туманы, накладывают «обессиливающие заклятия», предсказывают будущее и руководят обрядовой стороной жизни всего народа, не требуя крови — во всяком случае, если верить этим сообщениям. Установить, что делали языческие жрецы в действительности, всегда бывает трудно, так как сведения о них профильтрованы через христианские понятия и представления.

Согласно наиболее правдоподобной из современных теорий, друиды появились в Британии вместе с кельтами примерно в V в. до н. э. и вскоре стали самым влиятельным жреческим сословием в стране. В течение нескольких веков они были могущественной силой. И даже после того, как в страну в III в. проникает христианство, они еще долго остаются жрецами, судьями, врачами и наставниками— и в частности, обучают королевских сыновей и внуков. Еще через шестьсот с лишним лет Альфред Великий переводил предостережение против тех, кто был «злобно, как дикий зверь, склонен» следовать «этому друидовскому колдовству».

Независимо от того, были ли друиды кровожадны или благостны, колоритность была им свойственна безусловно. И воспоминания о них продолжали жить. В XVII веке интерес к ним особенно возрос. Сэмюэл Батлер в своей сатирической поэме «Гудибрас» высмеивал их веру в бессмертие: «Как взятые друидом, деньги эти возвращены должны быть на том свете», но более всего они возбуждали почтительное любопытство. И продолжают возбуждать его по сей день. В 1781 г. в Лондоне было учреждено общество под названием «Древнейший Орден Друидов», и оно благополучно здравствует и поныне. Это общество рассматривает «друидизм» как мистическое и философское учение, а не как религию, и его члены утверждают, что им открыта древняя тайная мудрость, унаследованная от некоего полумифического народа вроде обитателей погибшего континента Атлантиды.

Эти современные «друиды» сумели внушить властям предержащим столь сильное убеждение, будто у них есть какие-то законные права на Стоунхендж, что им разрешается на рассвете дня летнего солнцестояния совершать там неизвестно кем придуманные обряды, словно они и в самом деле восстанавливают древний ритуал. Об этом можно только сожалеть, так как «обрядовые действа», сочиненные людьми, которым никак не может быть известно, что думали и делали древние друиды, и у которых нет ни малейших доказательств, что друиды уже существовали в те дни, когда Стоунхендж был еще молод, только сбивают с толку тех, кто незнаком с историей вопроса, и мешают серьезным исследователям.

Возможно, что друиды (настоящие друиды!) имели какое-то отношение к Стоунхенджу, когда он еще исполнял свою функцию. Возможно многое. Но в настоящее время это представляется маловероятным. И очень жаль, что Джон Обри придал предположению, что Стоунхендж построен друидами, такое правдоподобие, так как это породило искаженное представление о Стоунхендже, как о жутком капище, предназначенном для человеческих жертвоприношений и других ужасных обрядов, которыми руководили жрецы в белых одеяниях, но с обагренными кровью руками. В Стоунхендже, конечно, могли совершаться какие-то жертвоприношения — у нас нет доказательств ни за, ни против, — но во всяком случае друиды в них вряд ли участвовали, так как скорее всего их тогда еще не было в Англии, а, кроме того, этим совершавшиеся там обряды отнюдь не исчерпывались.

Обри был внимательным исследователем и довольно сдержанным теоретиком. Несомненно, он был бы ошеломлен, если бы мог узнать, во что разрастутся его высказывания в защиту друидов.

Семнадцатый век в целом был довольно трезвым в своих догадках, касающихся Стоунхенджа. Однако этого нельзя сказать о следующем столетии. Этот период неоклассицизма, который считается столь рациональным, создал весьма и весьма причудливую «Стоунхенджиану». Его приписывали как большинству ранее предполагавшихся создателей, так и новым, включая финикийцев.