Разгадка тайны Стоунхенджа

Ни мнение Питри, ни его совет не положили конца спорам. В 1883 г. некий У. С. Блэкет внес в теоретические построения совершенно новый элемент, объявив, что все до единого ошибаются: создателями таинственного сооружения были не британцы, не саксы, не римляне, не Мерлин, не друиды, не иммигранты из библейских краев, да и вообще не обитатели какой-либо из известных стран. Он пришел к выводу, что честь эта принадлежит прекрасному и удивительному (а также мифическому) народу с погибшего континента Атлантиды… прошедшему через Новый Свет. «Апалачские индейцы, их жрецы и шаманы— вот кто, несомненно, был строителями Стоунхенджа… [что] подтверждает истинность утверждения Платона, когда он сообщает о вторжении в Западную Европу великого народа завоевателей из-за Геркулесовых Столпов». Платон, бесспорно, писал об Атлантиде в «Тимее» и в «Критии». Он рассказал, что Солон некогда рассказал, что еще раньше один египтянин рассказал, что за девять тысяч лет до этого в Атлантическом океане был большой остров, «больше Ливии и Азии вместе взятых», который вел торговлю, процветал, возгордился и послал свои «могучие полчища… дерзко намереваясь напасть на всю Европу и на Азию впридачу». Но тут вмешался Рок: «Произошли страшные землетрясения и наводнения, и за один злополучный день и одну злополучную ночь… остров Атлантида был поглощен морем и исчез бесследно». Платон весьма подробно описал политические обычаи атлантов, и совершенно ясно, что «остров» был для него всего лишь удобным литературным приемом, так же, как и его «республика». Геологи сходятся на том, что никаких больших катаклизмов за 10 000 лет до нашей эры, то есть совсем недавно, на земле не происходило, да и в любом случае никакая суша величиной с платоновский «остров» не могла бы за один день и одну ночь погрузиться в морскую пучину. Однако у гипотезы об Атлантиде или вообще о Погибшем Континенте все еще есть поклонники. По мере того как исследования дна Атлантического океана на все больших и больших площадях не обнаруживают следов утонувших там былых цивилизаций, легенда сдвигается все дальше на запад; нынче у братства утонувших стран большой популярностью пользуется тихоокеанский собрат Атлантиды, равным образом погибший континент Лемурия, или Му.

Через год после того, как Блэкет вызвал духа Атлантиды, другой мыслитель, по имени Т. А. Уайз, разразился последней в XIX веке гипотезой о Стоунхендже, которая требовала удивительной пылкости воображения. По его мнению, Стоунхендж был одним из «важнейших святилищ Друидов», пока не попал в руки буддийских миссионеров.

С одной из первых разумных теорий относительно Стоунхенджа после Питри выступил сын астронома сэра Джона Уильяма Леббока — Джон Леббок. Отец был известен своими работами об орбитах комет, затмениях и связи приливов с Луной, а сын дал очень хорошую хронологическую оценку, согласно которой Стоунхендж и сходные с ним каменные памятники создавались в бронзовом веке в 1500–1000 гг. до н. э. Его археологические труды были так высоко оценены уже при его жизни, что в 1900 г. он, как и его отец, получил титул и стал лордом Эвбери.

Вот так до конца века сплетались легенды, выдвигались теории и строились догадки. Многие люди пытались понять, что такое Стоунхендж, но по-настоящему ни о происхождении, ни об истории этого таинственного места никто ничего не знал. Никому не возбранялось высказывать предположения, и многие их высказывали: вряд ли можно найти гипотезу, которая осталась бы неиспробованной. Наряду с атлантами и другими столь же эфемерными расами в качестве его строителей вновь называли много других народов попроще, но зато реальных, таких, как кельты, финикийцы и белый.

В разгаре (чтобы не сказать — в угаре) теоретизирования начинало все более и более крепнуть убеждение, что следовало бы произвести настоящие археологические исследования памятника. И вот в начале нынешнего века они были предприняты, и с тех пор раскопки, определение находок и их датирование продолжаются со все возрастающим энтузиазмом, так что к настоящему времени туман таинственности, окружавшей Стоунхендж, в значительной степени рассеялся.

Поэтам это не слишком нравилось. Особенно Йетс не хотел расставаться с древними тайнами и друидизмом. Он упорно утверждал, что в нем живет друид, и в «капризных дананнских строках» воспевал «друидов край, друидов время» и благословенный друидский край Тир-на-нОг. Он так и не отказался от своей «котомки грез».

Что же касается самого Стоунхенджа, то эта замена грез реальностью может оказаться благотворной не только для ученых, но и для любителей грезить: новые археологические открытия, о которых речь пойдет ниже, создают картину не только поразительную, но и по-своему не менее романтичную.