Разгадка тайны Стоунхенджа

Ньюэм проанализировал расстояния в Стоунхендже, проверяя, не выявятся ли какие-нибудь новые данные о том, что при его строительстве использовалась единая мера длины, вроде «мегалитического ярда». Он пришел к выводу, что и «римский фут» в 29,6 сантиметра, и «древнегреческий фут» в 30,8 сантиметра, возможно, могли быть использованы при строительстве, но с какой точностью и насколько широко — сказать нельзя. Например, внутренний диаметр сарсенового кольца составляет примерно 29,56 метра, что без 4 сантиметров равно 100 римским футам, а длина его внутренней окружности составляет примерно 300 древнегреческих футов. Расстояние по главной оси Стоунхенджа от Пяточного камня до линии, соединяющей «опорные» камни №№ 91–94, равно 200 древнегреческим футам. Таково же кратчайшее расстояние от лунки Обри № 28 до лунок № 14 и № 42, отделенных от нее четвертью кольца Обри. От лунки Обри № 28 до Пяточного камня — 400 древнегреческих футов. И так далее. Выясняется, что очень многие случайно взятые расстояния в Стоунхендже кратны древнему средиземноморскому футу, однако для наиболее важных расстояний это, по-видимому, не подтверждается. Диаметр (87,8 метра) и длина окружности кольца Обри, расстояние от центра сарсенового кольца до Пяточного камня (78 метров), стороны прямоугольника «опорных» камней — все они, по-видимому, не содержат целого числа древнегреческих, римских, английских или каких-либо иных футов.

И я был бы очень удивлен, если бы это оказалось не так. Не забудьте, что первые строители Стоунхенджа использовали для прокладывания нужных им направлений на определенные точки неба прямоугольник и отдаленный опорный пункт — Пяточный камень. Триста с лишним лет спустя (учтите также, сколь нелегкой была передача сведений в те дни даже «в роду Бореадов») последние его строители вновь разметили те же направления с помощью окружности и подковы. Так неужели же те, кому приходилось решать столь сложные геометрические, астрономические и хронологические задачи, стали бы сверх всего этого еще и подгонять расстояния, так, чтобы они оказывались точно кратными какой-то общей единице длины? Углы между крайними положениями Солнца и Луны весьма неудобны. Но они установлены Природой, и человек не может переделать их по своему вкусу. Расположить камни на земле с геометрической точностью так, чтобы они указывали направления на все нужные небесные точки, а расстояния между ними выражались бы при этом в круглых числах какой-то единой меры длины, чрезвычайно трудно, если не невозможно.

Ньюэм и француз Шарьер указали на то безусловно заслуживающее внимания обстоятельство, что широта Стоунхенджа практически оптимальна для того, чтобы солнечные и лунные направления образовывали прямой угол. Стоило сдвинуть памятник к югу или северу на какие-нибудь 50 километров (в Оксфорд или Борнемут) — и вся астрономическая геометрия претерпела бы такие изменения, что фигура, образуемая «опорными» камнями, превратилась бы из прямоугольника в параллелограмм. И чем дальше перемещался бы Стоунхендж от нынешнего его положения (51°17′ с. ш.), тем более «перекошенным» становился бы параллелограмм, пока вы не добрались бы до экватора. Затем, при дальнейшем движении на юг, перекос параллелограмма стал бы уменьшаться, пока вы не достигли бы Фолклендских островов и Магелланова пролива, расположенных на 51°17′ ю. ш. Там, разумеется, небесная геометрия оказалась бы точно такой же, как и на Солсберийской равнине. Другими словами, в северном полушарии существует только одна широта, на которой азимуты Солнца и Луны в их крайнем склонении разделены углом в 90°. Стоунхендж расположен всего в нескольких километрах от этой широты.

Это очень интересный момент, а потому я остановлюсь на нем подробнее. Представьте себе, что мы ведем наблюдения в день летнего солнцестояния. Солнце встает в направлении линий, составляющих короткие стороны прямоугольника 92–91 и 94–93. В ближайшее к этому дню полнолуние Луна встает в направлении длинной стороны 93–92. Угол, разделяющий точки их восхода на горизонте, составляет 180° минус угол 91–92–93, который в Стоунхендже близок к прямому.

А теперь представьте себе, что мы ведем наблюдения в день зимнего солнцестояния. Солнце заходит в направлении коротких сторон прямоугольника, образуемого «опорными» камнями, а Луна в ближайшее к этому моменту полнолуние заходит в направлении длинной стороны 91–94. Угол между заходящим Солнцем и заходящей Луной — это угол 92–91—94, который опять-таки близок к прямому.

Для идеального совпадения с небесными точками длинные стороны (94–91 и 92–93) не должны быть абсолютно параллельны, и в Стоунхендже эти линии на западном конце сходятся чуть ближе, как того и требует астрономия. Однако среднее направление этих длинных сторон должно быть перпендикулярно коротким сторонам, и оно действительно перпендикулярно. Этот угол в Стоунхендже равен 90,2°, то есть ошибка составляет всего ¹/₅ градуса.