Разгильдяй

Содержатель гостиницы был в совершенно расстроенных чувствах. Количество посетителей стремилось к нулю. Налёты принесли колоссальные убытки. Слова о том, что я готов выкупить гостиницу, были как бальзам на обожжённую кожу. Но, чутьё он не потерял и сходу спросил, мне какой от покупки интерес? Не стал морочить ему голову, а просто сказал, что если он хочет продать, то я готов. Если нет, то удаляюсь. Он спросил, можно подумать? До завтра, ответил я. Завтра здесь будут адвокаты, чтобы оформить покупку и заодно оформим и Вашу гостиницу если, конечно, Вас устраивает.

Вернулся за столик. В ресторане, необычно пустынном для вечернего времени, за одним из столиков сидят премьер и жандармский полковник, с которым я, в своё время, общался. Рядом, на вытяжку стоит ротмистр и чего-то говорит. Ротмитр явно недоволен. Наверно хочет меня засадить, но ему от ворот поворот, иначе, что ещё? По крайней мере, я надеюсь именно на подобное содержание разговора.

Мимо пробежал официант, я остановил его, попросил подойти к столику с премьером и спросить разрешения на встречу. Жандармы отловили беднягу на полпути к премьеру, затем всё таки допустили к телу. Официант побежал дальше, ко мне подошёл молодой жандармский чин и пригласил за столик к Столыпину.

Столыпин усадил меня и сообщил, что никогда ещё в его практике не просили аудиенции через официанта.

— Надеюсь это не доставило премьеру неприятностей? — спросил я.

— Все неприятности доставляете мне Вы, господин Хлестаков, если верить ротмистру.

Столыпин кивнул в сторону всё ещё стоящего навытяжку, с недовольным выражением лица, жандарму.

— Конечно, — немедленно ответил я. — Всё зло от людей. Как хорошо управлять страной, если в ней нет людей. Никаких неприятностей не ожидалось бы.

Столыпин с удивлением:

— Как же управлять, если нет людей?

Я ответствовал:

— Вот именно.

Оба жандарма и премьер уставились на меня. Помолчали некоторое время и Столыпин заявил:

— Да Вы философ, господин Хлестаков. Впрочем, Вы имели другую цель, кроме как упражняться в философии, не так ли?

Выложил зачем пришёл:

— Безусловно. Завтра оформляю покупку японского оборудования для производства оружия и само оружие. Нужны свидетели. Кроме того, Вы понимаете, нужны гарантии, что Российское государство не опротестует сделку. Полмиллиона винтовок и миллиарды патронов охраняет один мужик с берданкой без патронов. Как бы чего не произошло с оружием. Я пока не имею права ставить свою охрану, да и нет у меня охранников. Необходимо направить дивизию или лучше две срочно, чтобы революционеры не растащили моё оружие по щелям.

Столыпин посмотрел на жандармов, на одного, затем и на другого. И затем сказал, обращаясь к ним:

— Вот Вам и мотив.

Я прервал:

— Так, что по моему вопросу?

Столыпин, обращаясь ко мне:

— Денежные вопросы решены?

Я:

— В полной мере, но не так как хотели того Вы или я. Удалось справиться с проблемами своими силами.

Столыпин удивился ещё больше. Казалось жандармы удивлены не меньше самого премьера. Раздобыть такую кучу деньжищ! Столыпин ещё раз переспросил:

— Завтра Вы оформляете купчую?

Я уверенно сказал:

— Оформляю.

Столыпин заявил:

— Завтра мы засвидетельствуем сделку.

Я снова поднял вопрос о охране:

— Революционеры до завтра не растащат оружие как Вы думаете? Завтра о сделке напишут газеты и могут возникнуть неприятности.

Столыпин:

— Ох ты, господи! Никто и не подумал о охране. Надо переговорить с его величеством. Без него задействовать армию не получится.

С этими словами Столыпин поднялся из за стола и пошёл к выходу, вместе с окружающими его жандармами.

Я поблагодарил спину Столыпина и отправился восвояси.

Неясно, что делать с банкиром? Мне не понравились хитрые намёки Столыпина на «мотив». Пойду кончать банкира, а там засада. Придётся не спать ночью. Если банкир на свободе, то может пытаться помешать.

22

Удачно получилось, что в гостинице почти не осталось жильцов. Можно не мешая никому упражняться с гитарой, хоть всю ночь. Прошлый раз, когда я в номере развлекался с гитарой в пять часов утра, то заявился хозяин гостиницы и погнал меня в ресторан развлекать публику, дабы не мешал постояльцам спать. А, сегодня никому не мешаю, так как соседей в номерах рядом нет.

Я вспоминаю песни, которые слышал на Земле и с удивлением понимаю, что в прежние времена, если я и вспомнил бы какую песню, то только пару фраз. Сегодня песни вспоминаются легко и я наяриваю на гитаре, совершенно без усилий.

Некоторое время, часа два, два с половиной играл совершенно без помех. Затем кто-то заскрёб в дверь. Прервать терзания гитары и подошёл к двери. Встал с боку от двери так, если будут стрелять через дверь из револьвера, то в меня не попадут.

— Кто там?

Из за двери:

— Разрешите войти?

Обозлённый до крайней степени тем, что побеспокоили и отвлекли от любимого занятия, хотя раньше об этом я и не подозревал, прорычал:

— Проходи мимо и будешь жить долго и счастливо.

За дверью помолчали и как мне показалось, удалились. Только я начал наяривать, опять застучали в дверь. Подошел к двери и занял прежнюю позицию.

— Ну?

За дверью говорят:

— Виктор Александрович?