Разгневанная река

Внезапно им овладела такая усталость, что у него подкосились ноги. Он чувствовал удушье и какую-то тяжесть в груди. С трудом добравшись до каменной скамьи на берегу, он опустился на нее и вытер со лба холодные капли пота. Сквозь густую пелену облаков робко проглянуло солнце. Все, что так волновало этих людей вокруг него, вдруг показалось Ты ничтожным и далеким. Он закинул голову и, опершись затылком о каменную спинку скамьи, стал рассматривать молодые, нежно-зеленые листочки. Пройдет еще немного времени, его не станет, а эти деревья по-прежнему будут каждую весну покрываться листвой, и люди по-прежнему будут приходить на берег озера… Острая печаль пронизала ею. Почему так мало отпущено ему жизни! Ведь совсем еще недавно он был мальчишкой, и вот — конец! Вся жизнь пронеслась словно во сне. И небо, и деревья, и вода в озере — все стало вдруг таким прекрасным и таким далеким! У Ты было такое ощущение, точно одна половина его существа уже распростилась с этим миром.

…Зачем, собственно, возникает на земле жизнь? Нужна ли она? В бескрайнем пространстве вселенной, в бесконечной ночи времени человек не больше чем песчинка, и жизнь его — крошечная искорка — вспыхнула и погасла, а сколько мук, сколько боли испытает он за этот миг!

…Убитые вьетнамские солдаты не выходили из головы. Ты вдруг закрыл глаза и увидел то, что давно уже подсознательно искал, — вот как нужно переделать картину с умершим от голода нищим! В ней не хватало еще одного образа — фигуры матери. Перед его мысленным взором возникла ночь, мерцающая отблесками далеких огней, толпа голодающих с широко открытыми, застывшими глазами, груды трупов, стена людей с винтовками в руках, которые принесут освобождение. Ты видел глаза вьетнамской матери, устремленные вперед, мать ищет своего сына или, быть может, раненого солдата, чтобы спасти ему жизнь, она идет сквозь огонь и дым; платок, покрывавший ее голову, упал на плечи, но она не замечает этого и идет вперед, только вперед… Картина стояла в воображении Ты, яркая, реальная, с мельчайшими подробностями… Ты смотрел перед собой широко раскрытыми глазами, как вдруг их точно заволокло пеленой. Ты не сразу понял, в чем дело… Когда он пришел в себя, над подернутым рябью зеркалом озера неизвестно откуда появилась бесчисленная стая ласточек, которая кружила в воздухе.

5

Ты заперся у себя в комнате и целиком ушел в работу, позабыв о времени, не различая дня и ночи. Он сразу понял, что картина, которую он задумал, требует большого полотна. Ах, если бы у него была студия, где могло бы поместиться полотно в несколько метров! Но обо всем этом он мог только мечтать. Откуда ему взять такое полотно и краски, и прежде всего откуда у него могла появиться такая мастерская, где поместилась бы картина величиной со стену Дома общины в большой деревне! Не в его же курятнике создавать такое полотно! Ладно, придется довольствоваться обычным форматом. Нельзя забывать, что он всего лишь умирающий с голоду художник в голодающей стране.

Вначале Ты решил все деньги Фыонг оставить Бить, но потом, скрепя сердце, вынужден был выделить больше сотни донгов на свою картину. Бить даже слова не сказала ему, узнав об этой непредвиденной трате. Откровенно говоря, она не очень-то разбиралась в искусстве, но считала эту работой очень важной. За годы, прожитые вместе, Бить узнала, что ему требуется для работы, и сейчас обегала все магазины и припасла все необходимое. К тому же Бить была его постоянной натурщицей, терпеливой, послушной любому его требованию. И в то же время на ней лежали обязанности по дому, обед, стирка, уборка. Правда, на двоих им не так уж много нужно, но все-таки, как и во всякой семье, забот хватало. Чего стоит одной воды принести и подняться по этой лестнице!

Несколько дней Ты провел за мольбертом, писал, закрашивал, снова писал до потемнения в глазах, но голова у него оставалась ясной, светлой, он работал спокойно, уверенно, и каждый день рождал все новые и новые идеи. Ты казалось, что внутри него живет какое-то иное существо и это оно смотрит, мыслит, кладет краски на холст и действует по своему усмотрению, иногда неожиданно для самого Ты. Днем Ты запирал дверь и не открывал никому до прихода Бить. Он даже не знал, что творится в городе, только по утрам пробегал сообщения в газетах, которые приносила ему Бить. До чего же ловко все они сменили тон! Газеты, прежде прославлявшие «национальную революцию» маршала Петэна и политику создания Индокитайского Союза, которую осуществлял генерал-губернатор Деку, сейчас отчаянно поносили французов и превозносили войска Великой Японии, а также «общее процветание Великой Азии»! Если верить сообщениям агентства «Домей цусин», японцы переловили, как лягушат, всех французских генералов, губернаторов Северного, Центрального и Южного Вьетнама и всех провинций от Ханоя до Сайгона. На место правителей-французов императорское правительство Японии уже поставило своих «советников» с японским генерал-губернатором Индокитая во главе.