Разгон

- Вопрос: имеет ли сегодня значение маленький внутренний мир человека в океане электроники и кибернетики? Ответ: имеет и всегда будет иметь. Если бы даже наше общество отказалось от поддержки и обогащения внутренней жизни каждого, то мы обогатили бы его сами. Да. Музыка? Типичное не то. Нам нужна не музыка, а истина. Хотя, к превеликому сожалению, я уже говорил, - так называемая истина не всегда полезна. Например, какая польза в той истине, что у моего отца кривой нос? Или истина, которая относится к разряду печальных: каждый год эпидемия гриппа. Спрашивается: как любить ближнего своего, когда у него вирусы? Сейчас я хочу продемонстрировать вам плоды своих рук. Нет ничего совершеннее человеческих рук, сказал я академику Карналю. Но ведь это же рука обезьяны, - ответил мне академик, забывая о том, что эта рука его кормит. А вот и так называемые плоды.

Он наконец нашел нужную кассету, поставил ее на магнитофон, отошел в сторону, сложил руки на груди, потом подбежал к проигрывателю, поставил пластинку, с проигрывателя зазвучала тихая музыка, с магнитофона неожиданные голоса Совинского и Людмилы. Сначала никто ничего не мог понять, даже сама Людмила. Юрий торжествовал. Показывал рукой на магнитофон, мол: слушайте, наслаждайтесь, поглядите, на что бывает способен простой бытовой электронщик! Только Кучмиенко, который с такой настойчивостью добивался записывания всех разговоров академика Карналя на работе и не раз хвалился этим даже дома, кажется, начал понимать, что оно к чему, но тоже не трогался с места, прислушивался к выкраденным голосам Людмилы и Совинского, выкраденным коварно, тайно, преступно и теперь брошенным сюда.

Голос Людмилы. Но разве мы не говорили откровенно?

Голос Ивана. Есть откровенность окончательная.

Голос Людмилы (сквозь смех). Вы уже думаете о делах окончательных? Может, о смерти?

Голос Ивана. Напротив. Мне кажется, что я еще совсем не жил. Впечатление такое, будто жизнь только должна начаться, и все зависит от вас.

Голос Людмилы. От меня?

Людмила наконец стряхнула с себя оцепенение, решительно подошла к магнитофону и выключила. Юрий спокойно включил.

- Что это означает? - спросила холодно Людмила.

Юрий не отходил от магнитофона, заслоняя его от Людмилы.

- Это, как говорят дипломаты, преамбула.

- Ты можешь все-таки объяснить? - наступала на него Людмила.

Голос Людмилы из магнитофона тоже спросил: "Вы могли бы объяснить?"

Людмила снова прорвалась к магнитофону и выключила его:

- Пойди открой, кто-то звонит!

Юрий впустил соседа. Тот забегал глазами вокруг, съеженно нацелился на стул.

- Кажется, я пришел вовремя.

- Ты создан своими родителями именно для того, чтобы появляться некстати, - недовольно заметил Юрий.

- Но в зоопарке утонул слон!

- Хотя ты и "замечательный", но так называемую норму уже выпил.

- Кто же устанавливает норму? - полюбопытствовал сосед.

- Тот, кто наливает. Бери рюмку, выпивай и айда отсюда.

Людмила встала на защиту.

- Почему ты его прогоняешь? Пусть человек посидит с нами. Он ничего не ел.

Но Юрий уперся:

- Нет, садиться он не будет. Стоя, не глядя и до дна. Как там говорят в Приднепровске?..

- При чем тут Приднепровск? - удивился сосед.

- А при том, что там живет вот этот товарищ Совинский, а товарищ Совинский - рабочий класс. Дошло?

- Я тоже рабочий класс, - засмеялся сосед. - Вон и товарищ Кучмиенко подтвердит.

Кучмиенко нахмурился, даже как бы отвернулся от танцовщика. До чего уже дошло! Какой-то чуть ли не низкопробный пьянчуга ссылается на его авторитет!

- Юрий, ты бы прекратил всю эту комедию! - строго прикрикнул он.

- А что за комедия? Вот мой друг Иван утверждает, что человек, чтобы не попасть в зависимость от созданных им самим машин, должен стать самоцелью и самоценностью.

- Го-го-го! - захохотал сосед, успевший уже опрокинуть рюмочку. - А как же тогда мои танцы? Я живу не ради себя, а ради танцев.

- А ходить умеешь? - спросил неожиданно Юрий.

- Ну?

- Так иди знаешь куда!

Он вытолкал соседа, запер за ним дверь, снова пошел к магнитофону. Людмила попыталась его остановить. Кучмиенко пришел ей на помощь.

- Эта игра становится неприличной, Юрий.

- А я не играю, - пьяно заявил Юрий. - Я начинаю бороться. Жить и умереть в борьбе - это смысл жизни целых поколений.

- С кем же ты борешься? - спросил Совинский. - С нами, что ли?

- С так называемыми условностями. Я хочу их одолеть!

Он снова включил магнитофон, никто не догадался снять кассету и спрятать или попросту выбросить за окно. Снова было то же.

Голос Ивана. Людмила, я должен наконец... Не могу больше молчать...

Голос Людмилы. Но я же сказала... Мы никогда не молчали...

Голос Ивана. Я не о том. Все это были просто разговоры. Без особого значения. Но теперь я должен вам сказать...

Голос Людмилы. Должен? Так торжественно?

Людмила потеряла малейшую надежду повлиять на Юрия, теперь она обращалась к Кучмиенко, он обязан был помочь.

- Вы слышите? Что это такое?

- Бытовая электроника, - спокойно пояснил Юрий.

- Это подлость! - воскликнула Людмила. - Подлость и позор!

- Так называемая, ты забыла добавить.

А голоса продолжали звучать.