Читаем Разгон полностью

Спасал цех электронной игрушки также от комиссий, которые были просто карой египетской, приезжали отовсюду, иногда в день собиралось по три-четыре комиссии, и все полномочные, солидные, ответственные, привередливые, придирчиво-недоверчивые, о которых можно было бы сказать словами поэта: "Уж все нашли, а я ищу". Карналь много энергии тратил, чтобы доказать, что комиссии только мешают работать, но чем больше он убеждал в одной инстанции, тем больше комиссий наплывало из других инстанций, иногда таких неожиданных, что о их существовании никогда бы и не подумал.

Случайно Карналь нашел способ быстро выпроваживать непрошеных гостей. Однажды он сам сопровождал по территории весьма ответственных товарищей, и, когда добрались до закутков цеха электронной игрушки, один из них строго спросил:

- А это что такое? Вы чем здесь занимаетесь? Детсад развели?

Неожиданно выступил вперед начальник цеха Жбанюк, приземистый, чуть кривоносый и вообще какой-то немного перекривленный человек, и вместо ответа на строгий вопрос запустил в членов комиссии какой-то длиннющей, нескладной, скучнейшей историей о том, как где-то, в каком-то селе, было много детей, а детсадов не было, женщинам надо было копать картошку, и председатель колхоза совсем о детях не думал.

- Так что, вы думаете, сделали женщины? - спросил Жбанюк теперь уже у членов комиссии (а не они его).

Члены комиссии сначала растерялись от столь неожиданного поворота дела, потом весьма довольно захохотали, считая такое обращение с ними весьма оригинальным и остроумным, а Жбанюк уже излагал им новую историю, еще длиннее и примитивнее, а потом еще и еще, гнался за членами комиссии уже и тогда, когда они, одуревшие от его болтовни, пытались убежать, поймал руководителя за руку и не отпустил, пока тот не стал вырываться, ссылаясь на то, что они должны немедленно уехать, ибо им еще, мол, предстоит туда-то и туда-то.

Карналь, никому не рассказывая о своем открытии, спровадил к Жбанюку еще одну комиссию - результат был такой же. Он собрал руководителей объединения и пришел с ними в цех электронной игрушки - Жбанюк заговорил их до отчаяния. Ассоциативность мышления у этого человека развита была просто ужасающе. Он цеплялся к каждому вашему слову и мгновенно рождал историю по этому поводу или даже без повода. Молчать начальству у Жбанюка было еще опаснее, потому что тогда из него потоком лились истории о молчунах, вообще о словах и речи, о чем угодно, как будто он обязался покарать тебя за попытку лишить его пищи для разговоров. К тому же все рассказы Жбанюк проводил в таком удивительно замедленном темпе, что после каждого его слова можно было заснуть, немного поспать, а потом проснуться как раз, чтобы услышать следующее слово. Жбанюк подсознательно, видать, сделал для себя открытие, что в результате научных занятий и высокого положения речь у многих замедляется, и теперь бил гостей их же оружием, а известно: ничто так не докучает умному человеку, как общение с собственным, почти зеркальным отражением.

Осторожно поинтересовавшись, как ведет себя Жбанюк с подчиненными, Карналь с удивлением обнаружил, что начальник цеха проявляет неудержимую многоречивость лишь с начальством, возможно в глубине души считая, что этим оказывает особенное внимание. А в остальном был прекрасный человек, умный руководитель, технические идеи из него так и сыпались, в изобретательстве игрушек не знал соперников. Может, пристрастие Жбанюка к историям объяснялось его происхождением - родился он где-то в лесах, где радуются каждому новому человеку, прежде всего, как случаю поговорить и рассказать то, о чем знают все живущие с тобой рядом. Вырвавшись из лесов, Жбанюк уже не мог пренебречь ни единой возможностью выговориться и буквально терроризировал всех, кто совался в его цех с функциями, превышающими его собственные.

После кучмиенковских мудрствований Карналю приятно было услышать живое слово, поэтому он и свернул к Жбанюку. Тот встретил директора сдержанно, выразил соболезнование от себя и от коллектива цеха и - удивительное дело! не рассказал ни единой истории.

- Что у вас новенького? - полюбопытствовал Карналь, хотя знал, что Жбанюк уже несколько месяцев монтирует мотоциклетный аттракцион для парков: два мотоциклиста по запутанным металлическим желобам, все время неожиданно перекрещивающимся, мчатся навстречу друг другу, всякий раз им кажется, что они столкнутся, но электронное управление мотоциклами точно и своевременно устраняет опасность, гонка продолжается, чтобы через мгновение опасность вновь своевременно и безошибочно была устранена.

- Аварии исключены? - спросил Карналь, мысленно хваля изобретательность Жбанюка, придавшего сооружению аттракциона причудливую конфигурацию своего цеха.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза