Разговор с автором

Улица подгоняла прохладным ветерком и высокой влажностью. Наверно, ночью будет дождь. Опять. Вот уж никак не мог подумать, что первые приметы осени мне будут не милы. Особенно после такой жары. Сейчас бы намотать несколько кругов вокруг дома перед сном. В квартиру не хочется совсем. Но недружелюбная погода просто не оставила шанса погулять еще. Ветер залетал за шиворот и оставлял мурашки на шее. Надо бы и шарфиком обзавестись…

Я зашел в квартиру, и она мне вдруг увиделась такой пустой. Часы показывали пять минут одиннадцатого. На компьютерном столе, чуть позади выходного списка целей, лежал Конан Дойл, вернее, его Шерлок Холмс. Эту книгу я читаю уже где-то год. Время от времени, чтоб самому себя успокаивать, что я, все-таки, образованный человек, мыслящий, не только в компьютерные игры играю. Я лег на диван, поерзав, чтоб уложить подушку под шеей наиболее удобным образом, взял в руки книгу и попытался читать. Но после нескольких минут усиленного вглядывания в один и тот же коротенький абзац понял, что книга совсем не читается. Я как будто пьян, не могу сосредоточиться. Начинаю читать, но мысли уходят в свои дебри, и к концу предложения смысл его окончательно испаряется. Приходится перечитывать заново. Так несколько раз. Да, что ж это такое?! Я закрыл книгу, злобно хлопнул ею по компьютерному столу, который стоял рядом с диваном, и сполз по подушке из полусидячего в окончательно лежачее положение.

Уже лежа я вдруг услышал, как телефон одиноко жужукнул. Кто в такое время может писать? Кто вообще мне может писать? Я давненько телефоном не пользуюсь совсем. Так, редко давние знакомые пишут, да Санек. Спрашивают, как дела. О, еще в день рождения все активируются! Самые-самые дальние люди, с которыми у нас уже лет сто ничего общего нет, вот они пишут, поздравляют, звонят и приятные слова говорят. Еще и получается это у них как-то от души, красиво. Даже стыдно становится, что сам их не поздравил. Вроде приятно, но сильнее напрягает, чем радует. И когда они просто так объявляются – эти старые знакомые – тоже не очень комфортно. Это ж надо общаться, слова опять подбирать. Как тогда с Алисой. Я давненько ни с кем так не общался, вот отсюда и напряжение было. Каждое слово приходилось подбирать.

Я вспомнил это дурацкое ощущение. Представил, что сейчас опять придется изображать любезность. Только если это не Санек. Если Санек, то можно не париться. «Хоть бы Санек», – подумал я, включая телефон.

А там сообщение от мамы.

Номер телефона. Самый обычный, не красивый номер. И подпись: «Настасья Евгеньевна, помочь с книгами, среда 19.00». Только я это прочитал и радостно удивился, что мама так точно и лаконично написала информацию, да еще и одним сообщением, подумал, как сильно это на нее не похоже, даже немного загордился, как звонит она.

– Андрюш, я там тебе сообщение от Настасьи переслала…

А, так вот в чем дело. Это писала не мама, а та учительница. Вот это уже больше на правду похоже. Мне по сообщению она – учительница – уже понравилась. Подумалось, что с ней проблем не будет.

– Там все написано вроде, куда, во сколько. Но ты постарайся пораньше, отпросись там с работы что ли.

– Хорошо, хорошо, – без энтузиазма ответил я.

Маме вовсе не обязательно было знать, что отпрашиваться раньше я не собираюсь, хотя бы потому, что меня никто и не отпустит. Но, если бы я ей это сказал, разговор затянулся бы еще на полчаса. И эти полчаса она бы доказывала мне, что на работе меня просто обязаны отпустить, что если на работе меня не уважают и не ценят – это плохо, что с такой работы надо уходить. А еще, что работа не должна отнимать всю жизнь и быть ее главной частью. Но я все это уже тысячу раз слышал. И думал об этом тоже много и давно. Проблема в том, что конкретно сейчас слышать в сотый раз от мамы эти наибанальнейшие вещи и вести бессмысленную дискуссию у меня не было ни малейшего желания. Поэтому я просто поддакивал и думал о том, что чуть позже позвоню этой Настасье и обо всем договорюсь. Мне представлялось, что она адекватный взрослый человек. И, что она не станет чужого ребенка уму разуму учить и начинать с ним бессмысленные дискуссии о работе. Хотя, я даже и не ребенок.

– Ты извини, что так поздно отправила, – продолжала мама. – Я просто завертелась что-то тут. Совсем времени нет, понимаешь?

Я глубоко вздохнул. Мама всегда говорила риторическими вопросами. У нее это была, вроде как, фишка. Противная и очень бесячая, но фишка. И почему-то сейчас мне она стала немного мила. Я не ответил сарказмом и даже не прокрутил в голове ее предполагаемые проблемы, чтоб оценить, насколько реально забит ее день. Я просто улыбнулся и подумал: «Мама, такая мама». Хотя, я прекрасно знал, что все ее дела можно с легкостью проигнорировать без большого вреда для жизни, что она не работает и за единственной своей дочкой не следит совсем. Как она находит вечно, чем заняться и умудряется от этого еще и устать – для меня по сей день остается загадкой. Спросить я у нее про эти дела ни разу не решался. Да и она не особо рассказывала о своих «рабочих» буднях.