Разговор с Безумцем

— Так, моя помощница уже ушла домой, поэтому чаем мне придется заняться самолично, — произнес профессор, вставая из-за стола.

— Я могу вам чем-то помочь, профессор? — из вежливости поинтересовался я.

— Джереми, если не трудно, достаньте, пожалуйста, чайную пару, она в шкафчике, что висит позади вас, — бросил Говард, а сам тем временем вышел из кабинета. Я открыл шкафчик, в котором стояла чайная посуда, какие-то пакетики, возможно, что с чаем или с чем-то подобным, сложенное полотенце и небольшая аптечка. Я взял две чашки и поставил их на стол, а через мгновение вернулся и доктор, который нес в руках заварник для чая и вазочку с конфетами.

— Так, Джереми, там еще есть пакетик с пуэром, достаньте, пожалуйста, — попросил зашедший профессор. Я вновь открыл буфет и стал перебирать пакетики, которые выглядели абсолютно одинаково, за исключением надписей на них, которые все же немного отличались, но были написаны на китайском языке, которого я не знал.

— Джереми, пакетик с короткой золотистой надписью, — подсказал профессор.

— Да, такой пакетик имеется, — обрадовался я, найдя запакованный пуэр.

— Давайте его сюда, сейчас мы его заварим, — произнес мистер Блэк, который за это время уже успел приготовить чайник и поставить кипятиться воду.

Вскоре чай был заварен, а мы сидели в ожидании, когда он настоится, профессор же, чтобы немного скрасить ожидание, рассказывал об особенностях клиники «Обитель надежды», о том, как здесь помогают людям и какие забавные случаи здесь происходят.

— Но ничего ужасного и пугающего в этих стенах никогда не происходило, кроме фантазии самих людей, которые порой рассказывают всякие небылицы про нашу клинику, хотя сами даже не были в стенах этого здания, а если и были, то лишь в административных помещениях, а вовсе не на тех этажах, где располагаются сами пациенты, — произнес доктор Блэк.

— Я думаю, что многие люди любят связывать клиники вашего профиля с какими-нибудь страшными и мистическими событиями, ведь подобные места обладают особой славой, — поддержал я профессора, вспоминая свое прошлое посещение клиники, когда охранник по имени Боб травил мне скаутские байки о происходящих здесь необъяснимых явлениях.

— Вы, как мой коллега, прекрасно это понимаете, а для обычного человека это что-то непонятное, ведь людей с психическими заболеваниями в наше время считают какими-то прокаженными, словно они не часть нашего общества, а ее больная язва, гнойный нарыв, от которого они хотят избавиться, так как оно уродует их общее лицо. К слову, оно всегда так было, люди хотели достичь совершенства своего социума, отказываясь от больных, немощных, безумных, а так же от тех, кто имел другой цвет кожи или верил в других богов. Всех в общем, кто был не похож на них по тем или иным критериям, делая неугодных изгоями, ссылая их на рудники, в тюрьмы, на плантации. Они считали, что тем самым они сами станут чище и красивее, но нет, никогда не будет красивым искусственное лицо, фальшивая маска, которая рано или поздно слетит с морды ужасающего чудовища, являющего миру свое истинное естество.

— Да, теперь я прекрасно понимаю, почему вы так заботитесь о своих подопечных, ведь они для вас не просто больные люди, они жертвы социальной несправедливости и пренебрежительного отношения общества, которое ранит и вас в том числе, но не как специалиста, в определенном смысле связанного с данной категорией людей, а как, прежде всего, человека, думающего и сочувствующего, — поддержал я профессора. В разговоре с ним я понимал, что этот врач действительно фанат своего труда, что он видит в своей работе не просто выполнение должностных обязательств, а он видит в ней некое спасение нашего несовершенного общества.

— Спасибо большое вам, Джереми, вы действительно глубоко поняли суть моих взглядов и отношения к моим больным, в которых я не вижу места для смеха или страха, я лишь вижу в них неизбежность борьбы, как единственного спасения из лап беспощадной и жестокой судьбы, жертвами которой они невольно стали.

После нескольких минут профессионального откровения, профессор разлил чай по чашкам, и мы молча внимали вкусу и аромату знаменитого восточного чая. Да, это был действительно настоящий пуэр, тот самый земляной чай с таким необычным и непривычным для обывателя вкусом. Его суть нужно было понять и прочувствовать, ею нужно было проникнуться, только тогда цветок этого чая распускался внутри самого человека, даруя ему новые, ранее незнакомые ощущения.

— Ну как вам чай, Джереми? — поинтересовался профессор.

— Это просто превосходно, — произнес я, чувствуя, как обретаю состояние максимальной ясности.

— Замечательно, значит вы полностью прониклись его вкусом, — обрадовался профессор.

— Иначе и быть не могло, — улыбнулся я.

— Ну что же, пора продолжить, сегодня стоит завершить рассмотрение оставшихся личных дел, — профессор подтянул очередную папку, одновременно поправляя очки на носу.

— Профессор, можно кое-что у вас спросить? — в моей голове вдруг возник один любопытный вопрос.

— Да, конечно! — отвлекся от документа профессор.