Разговор за рюмкой чая. Цена любви

Счастье? Разве может такая мелочь волновать настоящего мужчину? Однако беспокоит, выводит из равновесия. Нужно быстрее заканчивать с танцами, провожать по-быстрому  и бежать гасить генератор. Нажёг сегодня солярки – будь здоров.

Валентина смело взяла его за руку как обычно делают маленькие, чтобы не упасть.

– Я ведь совсем не знаю дорогу. Наверно потом привыкну,  – пояснила она.

Генка попытался отстать от студенческой толпы, не замечая заискивающего взгляда местных девчонок, которые рассчитывали сегодня набиться в гости к Геннадию Вениаминовичу, шел с ней по дощатым мосткам, настеленным по всему поселку на приличной высоте, и потел, а в груди  что-то предательски ухало.

Он попытался представить себе, как целует девушку, но  понял, что сделать этого не осмелится, потому, что не вынесет сопротивления или отказа.

Чепуха какая-то.

Впереди шумно двигалась вереница студентов, очень громко, что сегодня несказанно раздражало.

В посёлке сегодня горели все уличные фонари, что большая редкость для этих мест. Генке ещё бежать, останавливать движок, потом в полной темноте идти домой. Сегодня забыл захватить из клуба фонарик – растерялся.

Конечно, дорогу Генка знает, только домой отчего-то совсем не хочется: там наверняка поджидают подружки, до которых ему нет сейчас никакого дела. Вот, Валюша… Валенька… совсем другое дело.

Кажется, Генка сегодня был способен плюнуть на генератор, на перерасход дизельного топлива, если  бы девочка согласилась погулять с ним над обрывом, посидеть у костра.

Домой он бы не пригласил её ни за что на свете – ещё подумает чего не то.

Неожиданно для себя Генка увидел полное звёздной россыпи небо, убывающий серп месяца, колеблющуюся на волнах реки лунную дорожку… и ещё он понял, что девушку совсем заели комары, а у него в кармане есть мазь от этих хищных кровососов.

Одной рукой  механик достал тюбик, выдавил немного на ту же руку и не отпуская ладошку спутницы молча, только жестом, предложил Валентине намазаться. Она полуопущенным взглядом безмолвно согласилась, подставив пушистые щечки, зажала до бледности губы и сморщила носик.

Парочку окутал резкий запах реппелента, который не помешал почти в полной темноте внимательно изучить внешность друг друга. Или просто соприкоснуться выделяющейся неведомо откуда бурлящей энергией, которую вихревым потоком посылали их возбуждённые юные тела.

Как и Генке, Валентине не хотелось уходить от этого старого завклуба Генннадия Вениаминовича. Она тоже почувствовала некое загадочное притяжение, но теперь и её вдруг покинула смелость.

Они соприкасались лишь ладонями одной руки, но чувствовали сопричастность и единение всем телом.

Вокруг горел свет. Мальчишки невдалеке курили, громко перебрасывались непристойными  остротами и дерзостями, а эти двое плыли в волнах некой прострации, чувствуя желание прижаться, только не решались это сделать.

Валентину громко позвали подружки. Она очнулась, поняв, что не посмеет ни сказать, ни сделать, то, что задумала. Но… когда-нибудь… Да-да, когда-нибудь… обязательно.

А сегодня она всю ночь будет смотреть на звёзды, на луну и мечтать…

О чём? О чём-нибудь светлом, хорошем, тёплом… Например, о Геннадии Вениаминовиче. И вовсе он не старый. Даже наоборот. Ещё у него загадочный взгляд и обворожительная улыбка. И нежные сильные руки. И ласковое прикосновение. А ещё…

Ну откуда взялись вдруг все эти ещё, ещё и ещё, почему так хочется громко крикнуть, и прижаться… к Геннадию Вениаминовичу… как к маме?

Генка тоже выстраивал линию поведения, удивляясь  робости и утерянной остроте зрения. Ведь он с первого взгляда дал девушке характеристику: так себе.

Вот дуралей. Да прекрасней Валюши… да она… почему она не приехала раньше? Что я скажу ей относительно всех предыдущих подружек? Это же катастрофа.

Нет, нет и нет… Ни за что на свете не стану ей рассказывать про свои похождения. Лучше уеду отсюда, куда глаза глядят. Или спрыгну со скалы, вены вскрою… Только бы Валюша ничего не узнала.

Значит, обман? Разве это лучше? Нет, отношения, если они настоящие, нужно начинать с чистого листа. Значит, рассказать необходимо всё-всё без утайки. Если разобраться, это было в другой, предыдущей жизни. Теперь начинается иная. Она и я, я и она. Только и всего. Ведь это так просто.

Они стояли и молчали, разговаривали лишь их сердца. Каждый наделял другого всё лучшими и лучшими качествами, находя достоинства, пряча недостатки в самый дальний угол сознания.

Зачем выставлять напоказ то, что может вовсе никогда не пригодиться? На то и любовь, чтобы сделать нас лучше.