Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Утром Николай уехал в Москву, а я по уши ухнул в служебные дела. Полк готовился к зимним учениям с выездом на полигон, поэтому я обычно ночевал на точке, а когда было свободное время, уезжал в Москву. Однажды вечером, проходя мимо общежития, я заметил в окне своей комнаты свет. Приехал!

Николай собирал вещи. Две большие сумки стояли у двери. А третья, раскрытая, занимала пол-кровати.

– Ну, как? – не здороваясь, прямо с порога спросил я.

– Годен! – протягивая мне руку, улыбнулся Николай.

– Как прошло?

– Сейчас расскажу. Чай будешь?

Мои документы в штабе мне почему-то в запечатанном конверте дали. Но сначала я на это внимания не обратил. Ну, мало ли? У штабных везде свои порядки. А потом задумался: углублённый медосмотр я проходил много раз, знаю, как это делается. А тут как-то странно всё пошло. Какие-то беседы непонятные, тесты, вопросы задают левые, не было ли у меня в роду психов или припадочных… И тут до меня начало доходить, что в том конверте было. Решили меня по «дурке» списать, а то и в психушку устроить.

Что тут сделаешь? Решил я со своим лечащим врачом поговорить. Дождался, когда он в ординаторской один остался, ну и рассказал ему всё, вот как тебе. Он помолчал, а потом и говорит:

– Это хорошо, что ты мне всё рассказал, а то меня твои документы, признаться, удивили.

– И что теперь со мной будет?

– Знаешь, у нас тут военный госпиталь, а не бордель, и проституток нет, ну, почти нет… Что твои анализы покажут, то в заключении и напишем. Это я тебе обещаю. Ну, и написал «Годен к лётной работе на вертолётах без ограничений». Сдержал слово.

Я как только документы получил, сразу в штаб ВВС округа позвонил, направленец меня знал.

– Товарищ полковник, старший лейтенант Костин, есть заключение ВВК.

– И что там?

– «Годен без ограничений»!

– Хм… Ты где сейчас?

– В Сокольниках.

– За час до меня доберёшься?

– Так точно!

– Ну, давай, пропуск я закажу.

Ну, собрал я вещи, и ходу! Даже врача поблагодарить не успел, не нашёл его. Взял такси на последние, и на Хорошёвку.

Направленец меня уже ждал.

– В Торжок поедешь?

– На лётную?

– Да, на Ми-8, на правую чашку.

– Поеду!

– Как на правую?! – перебил я, – это же всё сначала!

– Неважно. Главное, летать буду, а там налетаю, что моё. Ну, всё, вроде собрался, полчаса до автобуса, надо идти.

– Термос забыл…

– Нет, не забыл. Это тебе. На память и на удачу. Не бойся, на нем зла нет.

– А как же ты?

– У меня там всё будет по-новому. Старая память и старая удача пусть останутся здесь…

Я помог ему донести сумки до автобуса, и он уехал.

Я оставил ему свой московский адрес и телефон, он обещал написать мне в гарнизон или в Москву, когда устроится и обживётся, но не написал и не позвонил.

Вскоре я получил новое назначение и уехал их этого гарнизона. Серо-голубой китайский термос с металлической ручкой поселился у меня на кухне.

Однажды я простудился и не пошёл на службу. В шестом часу вечера, в самый тревожный час суток, я стоял на кухне и смотрел на красное закатное небо, перечёркнутое дымами заводских труб. Вдруг за спиной что-то громко щёлкнуло. Я оглянулся.

Под термосом на скатерти расплывалось тёмное, в сумерках похожее на кровь пятно.

У меня перехватило дыхание, неожиданно и страшно дало перебой сердце, и я вдруг понял, что с этой минуты писем и телефонных звонков от старшего лейтенанта Николая Костина ждать бессмысленно.

Кадет Биглер Случай на пустой дороге

Проехали Тулу.

Небо на востоке начало светлеть, и стена дремучего леса, подступившего к дороге, на глазах стала распадаться на неожиданно жидкие деревья и кусты полосы снегозадержания. В предутреннем сумраке редкие встречные машины шли с дальним светом, от которого у близорукого старлея уже давно саднило под веками.

Батальон связи и РТО возвращался с учений. Тяжёлая техника ушла по железной дороге, а подвижную группу, чтобы потренировать водителей, отправили в ППД[82] своим ходом.

Ведущим в колонне шёл новенький «Урал». Дизель, в который ещё не ступала нога военного водителя, сдержанно порыкивал, как бы не замечая тяжеленного кунга с аппаратурой и электростанции, которую он тащил на прицепе. В кабине, привалясь к правой дверце, дремал ротный, а между ним и водителем, держа карту на коленях, боролся со сном старлей. Ротный недавно перевёлся из Польши, подмосковных дорог не знал, поэтому взял в свою машину москвича-старлея. В кабине приятно пахло новым автомобилем – кожей, свежей краской и ещё чем-то неуловимым, но очень уютным. Втроём в кабине было тесновато, и старлей сидел боком, чтобы не мешать водителю переключать скорости.

Учения прошли удачно: полк отлетал хорошо, станции не ломались, все были живы и относительно здоровы. Оставалось только без приключений доехать до гарнизона.