Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет.

Конякин как в замедленном кино видел своих сослуживцев, вылезающих из траншеи как из окопа в атаку и с лопатами бегущих к бытовке. Впереди, как полагается, мчался с глазами, широко открытыми от ужаса, командир. Добежав до Конякина, он остановился, и задал абсолютно дурацкий (с точки зрения Конякина) вопрос:

– Что случилось?

Конякин показал рукой на ярко пылающий вагончик и прояснил ситуацию:

– Пожар!

Михайлюк внял объяснению и стал растерянно озираться по сторонам, очевидно, в поисках чуда, но тут его подёргал за рукав Груша.

– Э-э командыр, – спросил Груша, – прорабка спасат будэм?

До Михайлюка медленно и неумолимо стала доходить опасность близости двух вагончиков. Он бросился к прорабке, упёрся в неё плечом и заорал призывно:

– Навались! Откатывай! – толкая прорабку от горящего вагончика. Однако сделать это было трудно, потому что колёса прорабки были тщательно заблокированы кирпичом, как раз-таки чтобы случайно не покатилась. Конякин, заметив проблему, как был, с ломом в руках, стал ногами пинать кирпич под одним из колёс. Кирпич стоял насмерть. Михайлюк, поняв задумку подчинённого, подлетел к нему, выхватил из рук лом и тюкнул в кирпич, попав, однако, во что-то мягкое, отчего Конякин заорал и стал прыгать на одной ноге. Бригадир, стараясь не смотреть на раненого бойца, продолжал сражаться. Следующим ударом кирпич был раскрошен, а там подоспевшие солдаты выбили стопоры из-под остальных колёс и, навалившись дружно, начали толкать вагончик под крик бригадира.

Прорабка медленно, сантиметр за сантиметром, стала отодвигаться от горящей бытовки.

– Давай! – орал Михайлюк, – Взяли!

Упирающиеся военные строители, кряхтя и пыхтя, толкали вагончик, который шёл чем дальше, тем легче, постепенно набирая скорость.

Тут Михайлюк поднял голову, глянул вперёд и внутри у него похолодело. Он на мгновение остановился, потом набрал полную грудь воздуха и заорал:

– Стой! Куда! Держи прорабку! – и кинулся вдогонку вагончику.

Оторопевшие от такой переменчивости в начальстве военные строители замерли, глядя на цепляющегося пальцами за плоскую поверхность стенки бригадира… А прорабка, покачиваясь на ухабах, катилась, набирая все большую скорость вниз по наклонному берегу реки и остановить её было уже невозможно. Она с разгону влетела в воду, подняв тучу брызг. Надо заметить, что берег с этой стороны реки сразу от кромки воды резко уходил вниз, и прорабка, клюнув сначала носом, затем выровнялась и, неожиданно для бригады военных строителей, бодро поплыла зелёным лебедем вниз по течению, слегка покачиваясь на небольшой волне. Течение стало было её разворачивать, но всё имеет свои пределы, и плавучесть вагончика была невелика. Удалившись от берега, на котором стояли с открытыми ртами военные строители, на расстояние около десяти метров, прорабка вдруг сдалась, начала крениться и резко пошла ко дну. Через несколько секунд она полностью погрузилась в воду, и только отдельные пузыри напоминали о её существовании.

Михайлюк был поражён в самое сердце, но сдаться без боя был не готов. Он с усилием сглотнул слюну и оценивающе посмотрел на Грушу.

– Груша, раздевайся, нырять будешь, – хрипло и решительно объявил он. – Сейчас подгоним развозку и будем вытягивать.

– Я плавать не умею, – честно признался Груша, в слабой попытке спасти свою жизнь упираясь взглядом в обезумевшие глаза бригадира… Однако, похоже, что утопить в этот же день ещё и развозку с Грушей Михайлюку была не судьба.

Ведомый твёрдой рукою Василия Никифоровича Кургана, из-за излучины реки показался прогулочный катер «Олег Кошевой». Василий Никифорович пребывал в прекрасном расположении духа. На берегу его ждали друзья, напитки и бесконечные воспоминания о годах былых и весёлых. В предвкушении встречи Василий Никифорович уже принял маленько и радостно улыбался кораблю, реке, ветру. На корабле громко играла музыка, светило солнце; по глинистому склону берега к реке бежали молодые ребята в сапогах и приветливо махали ему руками. Поотстав от этих добродушных, и по-видимому, хороших юношей, неуклюжими прыжками скакалo какое-то бесформенное кенгуру и тоже махалo Василию Никифоровичу руками. Этот факт слегка удивил капитана, но видавший виды моряк решил виду не подавать: мало ли что молодёжь придумала, шутники они, годы такие.