Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы

Через неделю, после нескольких, уже более сдержанных бесед папы с Аббасом, состоялась вторая встреча с Первым Заместителем. А ещё спустя какое-то время Новикову вызвали куда надо.

Там Танюхе объяснили, что об их любви с Аббасом им все известно, и они ни в коей мере не хотели бы мешать искренним чувствам молодых людей. Более того, Родина оказывает ей высокое доверие и направляет по распределению именно в ту страну, где живёт Аббас.

И совет им да любовь. Родина надеется, что Татьяна Николаевна будет изредка вспоминать родную землю и посылать весточки. Те аспекты, на которые в письмах надо будет обратить особое внимание, Новиковой доведут позже. Удачи вам и счастья в личной и семейной жизни.

В аэропорту молодого хирурга Новикову Татьяну Николаевну встречал Аббас на папином лимузине. В госпитальном городке была выделена двухкомнатная квартира.

– Знаешь, Сашко, – Татьяна Николаевна убрала под стол пустую бутылку и пододвинула поближе темно-жёлтую посудину. – Я ведь в первый же вечер нарвалась, почти как Абик у нас. Погулять вышла.

Вечером, надев любимую светлую блузку, Новикова вышла из ворот госпиталя и пошла по тихой улице между каких-то глиняных, что ли, домишек. От группы стоящих аборигенов послышался окрик. Татьяна улыбнулась мужичкам и пошла дальше. Неожиданно её схватили за плечо. Сзади стоял бородатый дядька. Что-то сказав, отчего в группе рассмеялись, он начал по-хозяйски расстёгивать на Татьяне блузку.

– А как-то сложилось всё. И нервы, и перелёт. Да и страшновато было, страна-то чужая. Ну, короче, врезала я ему. Из всех слабых женских сил. А я ведь хирург, мне руки беречь надо, так я ему ладошкой.

Татьяна Николаевна постучала пальцем по основанию ладони. Действительно, здоровенной, как фуражка.

– Гляжу, свалился он, и лицо какое-то не такое. Форма, вроде, другая стала. Тут я совсем перепугалась. Ору на остальных, чтоб подняли того. А они, видать, то ли русский немного знали, то ли так поняли. Подхватили его, и тащить куда-то в сторону.

Я опять ору, чтоб к госпиталю несли. Поняли, понесли. На следующий день я сама Василь Петровичу, хирург здесь раньше служил, в отставке уже, ассистировала. Собрали мы ухажёру челюсть. Боялась ужасно, что домой отправят, что судить будут. А потом Абик приехал.

Успокаивал долго. Утром в палату захожу, а терпелец тот уже наручниками к койке пристёгнутый. Еле отпросила у Абика.

Татьяна Николаевна разлила по мензуркам.

– Через месяц поженились мы с Абиком. Сколько лет уже прошло. Начальник, вишь, полковник.

Детей четверо. Ну, давай, Сашко, давай, капитан, за нас, за нашу армию. Разводить будешь? Нет?

Ну, с праздником нас. Потащили.

Через день, выписавшись, капитан у госпитальных ворот ждал машину. Возле служебного входа стоял большой чёрный ЗиЛ-111. Рядом с ЗиЛом бродили два огромных гориллоподобных охранника. На крыльце служебного входа Татьяна Николаевна с папиросой в зубах что-то диктовала, загибая пальцы, невзрачному мужичку в дорогом костюме. Мужичок кивал головой, запоминая. Татьяна Николаевна закончила, вынула изо рта папиросу и чмокнула мужичка в лоб.

Потом погладила по голове и ласково шлёпнула по заду. Мужичок просиял и пошёл к ЗИЛу.

Выскочивший водитель открыл дверь, а охранники отдали честь.

Технарь Мисдар, как много в этом слове…

Вы не знаете, что такое «мисдар»? О-о-о, если услышав это слово, вы не вздрагиваете и не начинаете лихорадочно озираться в поисках ведра и тряпки – вы никогда не были в учебке.

Мисдары бывают разные: бывает утренний мисдар, когда командир курса приходит в казарму на осмотр комнат. Тогда достаточно подмести, заправить кровати и рассовать барахло по шкафчикам. А бывает… Бывает «мисдар ха-мефакед» (кто прочитал «мазефакер» – почти прав), когда комнаты проверяет сам офицер, ответственный_за_жилые_помещения_курсантов. Как правило, это какой-нибудь майор, которому в дополнение к основным обязанностям навешивают такую «общественную нагрузку».

В «Техни», учебке техперсонала ВВС, была два вида курсантских казарм – «хилтоны» и «ювалим». «Хилтонами» именовали мрачные бетонные квадратные здания в три этажа, где по периметру шли комнаты на шесть человек, а посредине был плац. Эти казармы прозвали «хилтонами» за достаточно комфортные комнаты, которые были двухэтажными(!) – на первом этаже комната для самоподготовки со столами и книжными полками, а сверху спальное помещение с двухэтажными койками и шкафчиками для одежды. До распределения по специальностям все курсанты жили в «хилтонах», потом те, кто шёл на режимные курсы (где нельзя выносить учебники и конспекты из класса и самоподготовка в казарме всё равно невозможна), переводили в «ювалим» – небольшие домики на несколько спальных комнат (от 5 до 8 человек на комнату).