Разговорчики в строю

Мило прошел час. Все друг с другом перезнакомились, скоро стало ясно - все дела придется отложить до утра, поскольку налили и водителям. Действительно, куда в такую темень ломиться?

Базар шел своим чередом, курили прямо в столовой при включенном рядочке лампочек. Света хватало для того, чтобы не пронести закусь мимо рта и не промахнуться мимо стакана.

Где-то ближе часам к одиннадцати вбежал дежурный, - тот самый сержант, что был на воротах, - и сказал капитану о звонке по полевому телефону. Вернувшись после разговора, местный офицер сообщил приказ руководителя: всю процедуру провернуть немедленно.

***

Двумя часами ранее пятеро синяков из местных под руководством отца Филарета занимались укладкой тротуарной плитки и бордюрного камня у церкви. Работа была богоугодной, поэтому должна была быть закончена сегодня обязательно. Отец проявлял настойчивость и убеждал вкалывающих весь день мужиков с помощью слова божьего не думать об усталости и продолжать трудиться. Действительно, они все успели и получили в награду от церкви не только деньги, но и «огненной» воды.

Работники рассовали бумажки по карманам и, обрадованные, поклонились батюшке, помолились на крест, возвышающийся над куполом, и тут же пошли в местное «кафе» - облетевшие по осени прутики сирени, росшие посередине местного кладбища, которое благодаря переселенцам продолжало функционировать.

Рассевшись на пятачке между могилок под тенью дерев, мужики в темноте, практически на ощупь, разливали по стаканам, считая бульки. Батюшка от щедрот своих, будучи человеком догадливым, подбросил им еще две палки домашней колбасы, сделав прекрасный вечер просто-таки счастливым: за закусью бежать не надо. А многие и без колбасы могли: так, втянул свежий запах земли с могил - и хорошо! Пробирает до костей. На кладбище ощущаешь конечность собственного существования и радость сиюминутной хмельной трапезы.

Примерно в то самое время, когда подполковник скомандовал своему капитану начать всю эту операцию, мужички-работнички как раз вошли в стадию хорошего загула, но еще соображали, что где находится, хотя найти выход с кладбища мог уже не каждый.

- Матвеич, а ты мертвецов боисси? - один из пятерки работничков отличался особой болтливостью. Если остальные четверо после принятия на грудь могли только мямлить нечленораздельное, то Тулов - коренастенький мужичонка с узкой, вытянутой, словно дыня, головой - приобретал еще большую способность к красноречию.

Докопавшись до крепкого и повидавшего жизнь Матвеича - самого старшего из них, он скорее преследовал цель немножко взбодрить вялую компанию, чем выяснить на самом деле мнение самого опытного из бригады. В темноте Матвеич перекрестился трижды, посмотрел на церковь и ответил Тулову бодро:

- Почему тебя тянет постоянно на какие-то гадости? Че, хочешь вечер испортить?

- Почему гадости? - Тулов был рад поддержать разговор. - Ведь все когда-то станем мертвецами, и такие же мужики, как мы, будут сидеть под сиренью на кладбище и будут бояться меня. Представляешь, я вот буду лежать, лежать, вот на два метра меня зароют, а я лежу и чую, вы тут водку пьете, и беру так, начинаю землю своими длинными когтями рыть. Крышки гроба уже нет, она сгнила, понимаешь. И вот рою-рою я, а весь такой уже тощий, полусгнивший. И тут - бах! - плита надо мной могильная, что заботливые родственники положили. Ну так че же, я же тоже из этого мира, я-то знаю - возьму немного в сторону, когтями поскрябаю-поскрябаю по плите, а потом раз - опять земля мягкая сверху, потом чуть жестче - корешки пойдут, травка, и через травку, через травку раз - и выползу! Слушай, Матвеич, может быть, сейчас уже тут к нам прислушиваются среди могил-то? Уже, может, вылез кто иль как раз вот лезет? Давай водку поразливаем и послушаем - может, поползет кто.

Налетел ветер, ветки сирени зашумели и несколько приглушили ворчание толстенького и мордатенького Бори, согласившегося с остальными войти в бригаду и успевшего за сегодня сделать, пожалуй, самый больший объем работы.

- Эх, Тулов, как тебя жена-то терпит в доме?

- Она меня не за то терпит, что я болтливый, а имею приспособление одно. - Тулов поднял вверх палец, и этот самый палец увидел в темноте Боря.

- Да это разве приспособление? Приспособление, оно должно быть в другом месте.

- Я всеми пользуюсь, - начал шептать языкастый. - Так че, мужики, насчет водки-то? У нас осталось немного. Вдруг щас полезет кто?

- Тьфу ты, - сплюнул Матвеич, - прекрати! Мы тут сидим зачем? Затем, что поработали сегодня хорошо, денег сшибли и это дело отмечаем. А ты нам все портишь.

- Так че ж, мертвецы - не люди, что ли? Может, из них кому помочь надо, могилку свернуть. Так и вылезет. Знаю, недалеко тут один лежит. Эх, при жизни как пил, как пил! А до семидесяти годов дожил. И умер-то, знаешь, почему? Не по пьяни, а вот в баню пошел мыться, раз сердце - и все. Но я думаю, если бы вот ему только понюхать дали, он все равно бы поднялся… и без сердца бы.