Разговорные жанры эстрады и цирка. Заметки писателя

жанра: все здесь нарочито яркое, смешное, карикатурное, начиненное неожиданностями. Если в буффонаде есть музыка, и она звучит по-особенному: какофония, смешение мелодий, неправдоподобный аккомпанемент (например, чихание клоуна иллюстрируется ударом барабана, а шаги его по мягким опилкам арены совпадают с аккордами контрабаса и т. д.). Словом, буффонада - это клоунада в самой своей сути. Да и термин этот, взятый из итальянского языка, подтверждает идентичность обоих понятий 1.

А вот эксцентриада - это далеко не всякая буффонада. Наивные и добродушные старинные антре, и по сей день бытующие в цирках европейского континента, не имеют касательства к новому стилю, сложившемуся под влиянием новых времен. В буффонаде, как и во всяком комическом жанре, элемент неожиданности входит и в репризы, и в трюки, и в реплики персонажей, и в их поступки, гримы, одежду. Но неожиданность не является здесь целью (хотя бы формальной) смехотворных узлов. В буффонаде царит нормальная логика, которая нарушается лишь постольку, поскольку без этого невозможны комические произведения И всякий раз нарушение логики психологически и смыслово объясняется для аудитории: понятно, почему клоун спрятался в сундук - он испугался наказания за то, что съел чужое пирожное; понятно, почему коверный уложил свои волосы на затылке в авоську - он подражает модницам, которые стали носить сетки на голове.

В эксцентриаде алогизм становится как бы самоцелью. Некоторые нарушения здравого смысла здесь несут в себе элементы мысли: например клоун-эксцентрик сам себе чистит веничком пальто и сам себе дает за это «на чай» правой рукой в левую руку. Зрители смеются над тем, как сильно въелся этот обычай в человека - давать на чай и получить чаевые. Еще пример. Знаменитый европейский эксцентрик Грок, выступая в мюзик- холле, садится за рояль. Но стул чрезмерно удален от инструмента. И вместо того, чтобы придвинуть стул к роялю, Грок подкатывает рояль к стулу. Какой может быть в этом смысл, какой можно сделать социальный вывод?

1 Вот почему нам кажется повтором термин, часто встречающийся в цирковых программах, «буффонадные клоуны». Раз клоуны, значит, буффонадные.

145

Никакого. Принцип тут один: чтобы было алогично, не так как в жизни…

Каждое выступление эксцентрика представляет собою набор подобного рода нелепостей. Десятилетия трудолюбивого накапливания трюков и приемов сделали свое дело. И сегодня в капиталистических странах эксцентрики составляют ту массу механизированных, штампованных комиков, на фоне которых таким неожиданным откровением стало искусство Олега Попова.

Когда В. И. Ленин жил в эмиграции в Лондоне, он, по свидетельству А. М. Горького, иногда посещал театрики, в которых подвизались комики-эксцентрики (тогда еще они были внове). Горький приводит высказывание Ленина по поводу этих артистов:

«Тут есть какое-то сатирическое или скептическое отношение к обшепринятому, есть стремление вывернуть его наизнанку, немножко исказить, показать алогизм обычного. Замысловато, а - интересно!»1

За пятьдесят лет, прошедших с того времени, когда сказаны были эти слова, эксцентриада как жанр, на наш взгляд, деградировала. Теперь это - не более, как своеобразный комический формализм. И советским артистам не пристало пользоваться бессмысленными трюками, так же как и бессмысленно яркими, не имеющими никакой связи с действительностью костюмами и гримами и всеми вообще атрибутами эксцентрического искусства. Мы вправе, конечно, извлекать «рациональное зерно» из практики зарубежных артистов, например трюки и приемы, несущие какую-то мысль. Но идти на поводу у этого уже выхолощенного искусства нельзя.

Для того чтобы до конца обосновать наши возражения против приемов эксцентриады, мы должны сказать несколько слов о значении и назначении нелепости в комическом искусстве. Всем известно, что приведение к аб- сурду, к нелепости - важнейший прием комического. Именно доведя до бессмыслицы - путем преувеличения - критикуемое нами явление, мы получаем возможность гораздо более убедительно, чем при реалистическом воспроизведении такого явления, показать аудитории все то отрицательное, вредное, нелепое, что сопутствует этому явлению в действительности.

1 М. Горький, Собрание сочинений в 30-ти томах, т. 17, М., Гослитиздат, 1952, стр. 16.

146

Но смех иногда возникает но поводу нелепостей другого характера. Мы имеем в виду не смешные случаи в жизни, которыми управлять нельзя, а смех, возникающий в анекдотах и шутках, на сцене и в литературных произведениях, рисунках и т. д., то есть смех, вызываемый сознательно. Посмеявшись, каждый человек хоть на секунду да задумается: а что, собственно, заставляло его смеяться? Каковы выводы из этого? И вот оказывается, что бывают случаи, когда никаких выводов сделать нельзя. Более того, нелепость в данном случае воистину нелепая: так в жизни не бывает и быть не может.