Разговоры об искусстве. (Не отнять)

Так ли страшен черт, как его малюют? То есть то, что малюют абстракционисты – черт знает что или в этом что-то есть? А вдруг такое есть, что все наше отменит? Собственно, это и было наболевшим. Художественная общественность, которую я вспоминаю: крепкие профессионалы послевоенной выучки, поколение отца (им было за 35), пребывала в волнении. Все это не вчера началось, и Никита только подтвердил давно назревшее беспокойство. Задолго до Манежа ездили в Москву на американские выставки (на Национальной выставке США 1959 года в Сокольниках впервые у нас показывались Д. Поллок, А. Горки, М. Ротко и др.). Отец приезжал из Москвы воодушевленный, но и какой-то потерянный: школа в них сидела намертво, ленинградская особая маэстрия рисования (сам Константин Иванович Рудаков подходил к отцовскому студенческому мольберту и шикарно, обмакнув сигарету в соус, правил рисунок: «Тяни, Дима, следок, плечо, плечо вставь!»). Ну, ладно, Пикассо («молодые» недавно его, не без надрыва, открыли), взять хотя бы портреты энгровского цикла. А тут абстракция. Всему рисованию конец. Ретрограды, нутряные, земляные реалисты (часто стихийно талантливые, как, к примеру, Ю. Тулин) говорили, как резали: «Профанация все это. Зажрались на Западе. Школы у них нет. Рисовать бы умели – не лезли бы со своими точечками и кляксами». «Старики из бывших» (самым активным популяризатором был, помнится, П. Кондратьев) возражали вежливо, посредством примеров из истории искусств: «Сезанн разложил на объемы, от него – кубизм. А затем уже пошли во все тяжкие – абстракция! Так что все логично!». Но о стариках здесь не буду: у них была своя история отношений с абстракцией. Они преодолели ее во ВХУТЕИНах и ГИНХУКах. Кое-кого снова потянуло к ней в 1960-е, но это уже как бес в ребро, как к молодому телу.

А у отцовского поколения? Никакая ленинская теория отражения у них в головах, конечно, не сидела, о любимом нынче М. Лившице тогда в Ленинграде не слыхивали. На самом деле жалко было рисования, этого навыка «ухвачивания», этого драйва охоты на реальность, на телесность. Споры были до утра. И тут по рукам стали ходить некие материалы. Фотографии. Не помню, кем они были вброшены. Скорее всего доброхотами из «физиков». Они тогда часто встречались и выпивали с художниками – время-то было прогрессистское, задорные бородачи активно участвовали в спорах, прямо-таки тянули за шиворот в сторону прогресса: кибернетика, устройство ядра, а вы со своим правильным рисунком, со своим «следком». Это был их звездный час. Тут и появились эти фотоотпечатки. Как бы репродукции с чего-то не изобразительного, но невыносимо прекрасного в своей структурности и загадочности. Позже оказалось – это снятые в макро-увеличении кристаллы. Думаю, «физик», вбросивший их, хотел как лучше, как-то подтолкнуть воображение, что ли. Однако подбросил в огонь дровишек. Тут и другие подтянулись. Один срез клетки, подкрашенный йодом, подсовывает. Другой карту звездного неба. Развернулись баталии. Самые упертые реалисты использовали эти фотографии как провокацию: вот вам ваша абстракция, ее любой технарь сварганит, ни имени не нужно, ни школы. Туфту гонят. А вы и купились… Но художник П. Кондратьев, еще из малевичевских и филоновских учеников, отсидевший, осторожный, умный, дал отпор. Причем, чтобы не дразнить быков, подстраховался ленинской теорией отражения.

– Насколько все же верна эта теория, – доступно объяснял Кондратьев. – Кристаллы-то объективно существуют, хоть пощупай их. Просто голым глазом мы их структуру не «возьмем». А наука своими средствами «берет». И посредством науки природа посылает привет абстрактному искусству.

Такие вот были мировоззренческие споры.

Прошло всего ничего. Лет 50. Смотрю какую-то передачу про современное искусство. Сидят приличные люди: Олег Кулик, Дима Гутов, Иосиф Бакштейн, «Синие носы». Видимо, заманили серьезным разговором. А в глазах ведущего – азарт загонщика. Аж в камеру подмигивает: сейчас расколю авангардистов, заставлю признаться в том, что мы давно и сами подозреваем: дурят нашего брата. Экспертов вызывает по маркетингу. Те бубнят: ценовой сговор, раскрутка, прямо Дон Томпсон, «Как продать за $12 миллионов чучело акулы». Художники просекли все сразу, стали отстегивать микрофоны, прощаться: не хватило у паренька провокаторского профессионализма. И тут он, чуть не со слезами уговаривая их остаться хоть на минутку, выкладывает главный аргумент. Ну, того, что дурят нашего брата.

– Доказательства в зал!

На экране слайд: ярко подкрашенная, чудесная органическая структура.

– Что это? – Вопит паренек. – За сколько миллионов уйдет на Сотбис? Вот он, автор произведения, встречайте!

Зал тренированно аплодирует. Автор, невыразительного мэнэсовского вида ботан, в круге света. Звездный час!

– Это он придумал! – Верещит ведущий. – Кандидат биологических наук такой-то.

(Надо же, действительно ботаник, – это уже я, про себя.)

– Как вам удалось?

– Да как-то вот, приготовил препарат. Срез хряща. Пипеткой ввел раствор, подкрасил…