Разговоры с Пикассо

ПИКАССО. Я познакомился с ним на Монмартре. К тому же, по-моему, в Бато-Лавуар он жил в той же мастерской, что и Макс Жакоб, а потом и Андре Сальмон, а за ним и Пьер Реверди… Мак-Орлан был отличный парень! Носил огромную фуражку, надвинув ее на глаза… С тех пор как он поселился вдалеке от Парижа и живет почти отшельником, я с ним больше не вижусь. Но мы остались добрыми друзьями… Впрочем, он – человек довольно замкнутый, я бы сказал, ускользающий…

БРАССАЙ. Лет десять назад я работал над книгой о парижских трущобах, что-то вроде очерка нравов. Мак-Орлан должен был написать к ней текст. Он любит фотографию, особенно если находит там дорогую его сердцу социальную фантастику… Вот что он рассказывал: «Монмартр, Холм, Бато-Лавуар, кабаре “Проворный кролик”, что все это значит для меня? Приятные воспоминания о богемной жизни? Нечего подобного! Они напоминают мне о хозяине гостиницы, который прятал ключ от моей комнаты потому, что я не вносил плату вовремя… На самом деле это было жуткое время: лишения, нищета, унижения… На Монмартре (к счастью, я прожил там всего год) мне вечно не хватало денег, чтобы оплатить угол в гостинице, одежду, приличный обед… Я буквально подыхал с голоду… Встречался с друзьями только для того, чтобы перехватить немного денег… Но они, чаще всего, тоже сидели без гроша…»

Красоты Монмартра, среди которых протекала его юность, оставили у него в душе лишь горькое чувство…

ПИКАССО. Это точно. Очень часто – самая черная нищета… Однако, несмотря на тяготы, Мак-Орлан был веселым и умел шутить совершенно неподражаемо… Был неистощим на разные истории, всегда неожиданные и полные парадоксов. Чтобы заработать, писал коротенькие рассказы для юмористических и сатирических газет и даже непристойные романы, как Гийом Аполлинер… Эти тексты надо бы собрать. Его много публиковали в «Улыбке». Он подписывался своим настоящим именем – Дюмарше или Дюмаршей. Однажды, когда у него не было ни гроша, а издатель отказывался давать в долг, мы придумали забавную штуку. Сейчас расскажу… Мы уложили Мак-Орлана в постель, закрыли окна, задернули шторы. Я раскрасил несколько маленьких бутылочек под аптечные флаконы с этикетками, надел на них цветные бумажные колпачки собственного изготовления… Когда комната стала похожа на больничную палату, мы отправились к издателю и с печальными лицами объявили ему, что наш друг… при смерти. Страшно перепугавшись, он кинулся вместе с нами к одру «умирающего». И там, тяжко вздыхая, со слезами на глазах, оставил… двадцать франков. Двадцать! В ту пору – целое состояние. Никогда в жизни он не дал бы такой суммы здоровому Мак-Орлану, чтобы тот мог наконец наесться досыта и после этого сесть за свой писательский труд!

ЖАК ПРЕВЕР. «Матросская песня», «Под холодным светом» – какие прекрасные книги! Мак-Орлан вовсе не «мастер авантюрного жанра». Ведь истории о корсарах, ярмарочных акробатах, проститутках и хулиганах писали многие… Он же делал другое… Он умел придать жизни своих героев оттенок трагический и в то же время сказочный и поэтический. И если он отдает предпочтение всему рискованному и жестокому, то лишь для того, чтобы иметь возможность пощупать судьбу руками… Он странный парень, Мак-Орлан… Но очень симпатичный…