Разговоры с Пикассо

ПИКАССО. А вы заметили, что он может принимать позы настолько необычные, что кажется, будто это вовсе и не собака? Взгляните на него вот отсюда. Разве он не похож на морского ската? А Доре он напоминает гигантскую креветку… Ман Рэй сделал несколько его снимков… Может, когда-нибудь вам тоже захочется его сфотографировать…

БРАССАЙ. Вы знаете афганскую борзую Сюзи Солидор? Собака была похожа на Сюзи, и ей ее подарили… Но, в отличие от Казбека, она длинношерстная…

ПИКАССО. Та собака живет в горах, а эта – на равнине, хотя и носит имя одной из гор… У нее почти нет шерсти, только на ушах немного…

БРАССАЙ. Для Франции эта порода очень редкая…

ПИКАССО. Настолько редкая, что, когда я ее выгуливаю, прохожие удивляются и спрашивают, какой она породы… Однажды в Руайяне, в самом начале оккупации, со мной заговорил немецкий офицер. Я не понял, что ему было нужно… А он просто хотел узнать, что за собака Казбек… И я вздохнул с облегчением. Марсель часто с ним гуляет и жалуется, что постоянно пристают с расспросами. А я ему сказал: «Марсель, запомните раз и навсегда: когда вам задают вопросы о породе собаки, отвечайте, что это… шарантская такса… Это произведет такое впечатление, что все расспросы прекратятся…»

Вторник 30 ноября 1943

Пикассо пишет посвящение на рисунке, который он собирается подарить своему старому другу Ортису де Сарате… На мольберте в прихожей появился рисунок Ренуара. Он продается за полтора миллиона… Пикассо еще не решил, стоит покупать или нет. Главный предмет для обсуждения – выставка Анри Матисса на Осеннем салоне. Кто-то утверждает, что самое прекрасное из полотен, представленных на выставке, – это натюрморт с апельсинами кисти Пикассо. Но сам он с этим не согласен. Едва Пикассо отходит, как кто-то из беседующих – человек мне незнакомый – замечает: «Должно быть, Пикассо по-своему прав, что не хочет принижать выставленных там “Матиссов”… Ведь некоторые из них принадлежат ему…»

* * *

Сегодня я приступаю к большой работе – «Мужчина с ягненком». Этот «добрый пастырь» смотрит на меня безумными глазами. Скульптура очень тяжелая. И речи не идет о том, чтобы ее двигать. Единственное, что я смогу, это слегка повернуть ее вокруг собственной оси. Но где взять подходящий фон? И как быть с освещением? Стоящее в середине комнаты изваяние целиком находится в тени.

В мастерскую входит Пикассо, оживленно беседуя с каким-то мужчиной, представительным, элегантным, горделиво несущим голову, увенчанную великолепной лысиной. Нас знакомят. Я запомнил только имя – Пикассо его постоянно повторяет: Борис, Борис… Борис заинтересовался освещением «Мужчины с ягненком» и забросал меня советами. «Сделайте это…», «А вот этого как раз не надо…», «Лучше было бы осветить отсюда…» Его настырность меня раздражает. И Пикассо тоже. Он прерывает этот словесный поток: «Вы напрасно тратите время, Борис, Брассай свое дело знает. Ваш театральный опыт ему ни к чему…»

Я остаюсь один на один со своим пастухом, который мучает меня как никакая другая статуя. Делаю несколько снимков – анфас, в три четверти и в профиль… Каждый раз, чтобы повернуть, осторожно беру его за талию, потому что овечка, которая бьется у него в руках, очень хрупкая… Я почти закончил. Но, прежде чем уйти, решаюсь повернуть его еще раз: может получиться еще один интересный ракурс… Обхватываю пастуха за талию, поворачиваю на четверть круга и вдруг слышу сухой стук: это падает на цоколь и разбивается одна из ножек ягненка – та, которая была оттопырена и дерзко висела в воздухе…