Разговоры с зеркалом и Зазеркальем

Я был похож на человека, которого вдруг разбудили середь ночи и сообщили ему что-то страшное: он уже испуган; дрожит, но еще не понимает, в чем дело. Я был так вполне покоен, так уверен в нашей полной, глубокой любви, что и не говорил об этом, это было великое подразумеваемое всей жизни нашей; покойное сознание, беспредельная уверенность, исключающая сомнение <…>. Покой, отдохновение, художественная сторона жизни — все это было <… > в ней, в ней, в ней! [501].

(Подчеркнутые мною слова показывают, что понимание роли супруги в собственной жизни у Герцена принципиально не изменилось.)

Но Наталья Александровна тем не менее страдает и плачет, о чем Герцен неоднократно пишет в дневнике за 1843 год: