Разговоры с зеркалом и Зазеркальем

Умножая различия

Первый из сформулированных выше вопросов активно обсуждается, при этом исследователи женской автодокументалистики используют в своих изысканиях различные современные теории. Их обзор делают во Введении к антологии «Женщины, автобиография, теория» Сидония Смит и Юлия Ватсон. Они выделяют целый ряд направлений, по которым осуществляется сегодня в науке и политической, культурной практике ревизия концепции универсального женского субъекта, посвящая каждому из этих подходов отдельную главу в своей работе. Ниже я их перечислю и коротко прокомментирую.

«Ставя под вопрос понятие „женщин“, умножая различия» (Interrogating «Woman», Multiplying Differences). Здесь речь идет о работах, которые делают акцент на множественности и асимметрии различий, обращая внимание на «локальные, маргинальные группы» женщин (прежде всего в американском обществе): цветные, азиатки, иммигрантки, лесбиянки. В подобных исследованиях поднимаются вопросы: «Как понимать множественность векторов идентичности? Сексуальное различие — это лишь одно из многих имеющих влияние исторических, культурных и социальных различий, которые мобилизуются в разные моменты времени. Реагируя на такие щекотливые вопросы, теоретики продолжают обдумывать по-новому отношения между разносторонними позициями маргинальности: гендерными, расовыми, сексуальными, классовыми»[119].

«Пост/колониальные движения» (Post/Colonial Moves) обсуждают вопросы «незападной» женской идентичности, стараясь найти для этого новые термины, которые отражали бы «комплекс векторов деколонизации и мультикультурной субъективности. Различными адъективами обозначаются субъекты „промежутка“ (subjects of the „in between“): гибридный, маргинальный, мигрирующий (кочующий), диаспорный, мультикультурный, пограничный, принадлежащий к меньшинствам (миноритизированный), местизный, номадный (кочевой), „третьего места“ (hibryd, marginal, migratory, diasporic, multicultural, border, minoritized, mestiza, nomadic, „third space“)»[120].

«Теории многоголосия (полифонии) и разнородности» (Theories of Heteroglossia and Heterogeneity), использующие идеи М. Бахтина о языковой полифонии и диалогизме для того, чтобы проблематизировать «представления об „аутентичном“ голосе некой „универсальной женщины“»[121] в автодокументальном тексте, так как текст — всегда диалог, сложное пересечение «своего» и «чужого» слова.

«Теории повседневности и культурные исследования» (Theorizing the Everyday and Cultural Studies), которые предлагают расширить поле исследования: преодолеть завороженность текстами, имеющими статус «высокой» литературы, и обратить внимание на женские дневники, письма или — еще более радикально — рассматривать как тексты все виды культурной продукции (например, телевизионные ток-шоу или беседы в группах самопомощи).

«Персональная (личностная) критика» (Personal Criticism), которая, по определению Нэнси К. Миллер, включает открытый графический перформанс (an explicitly autobiographical performance) в акт критики.

«Queering the Scene, Аннулируя „Женщину“» (Queering the Scene, Undoing «Woman»). Здесь речь идет об исследованиях, ставящих под вопрос понимание гетеросексуальности как «природной» нормы и проблематизирующих само понятие «пола», особенно о теории перформативности Джудит Батлер. «Деконструируя концепты гендерного голоса, гендерного тела и гендерного текста queer, теория влияет на способы, которые используются сегодня для чтения женских автобиографических текстов. Анализ теперь сосредоточивается на рассмотрении автобиографической идентичности как перформативной»[122].

«Тела и желание» (Bodies and Desire). В этом разделе рассматриваются теории, обсуждающие то, как «вписано» в автобиографический текст «тело» и «желание» автора.

«Практическое теоретизирование» (Practical Theorizing) понимается как теоретическая саморефлексия женщин внутри создаваемых ими автобиографических текстов (в частности, феминистских).

Все названные теоретические направления, как показывают Смит и Ватсон, сложно взаимодействуют, полемизируют, пересекаются, иногда накладываются друг на друга. Они создают новые возможности прочтения женских автобиографий, возбуждают новые вопросы и заставляют на ином уровне вернуться к старым проблемам[123].

Знаем ли мы, что такое «мужская автобиография»?