Разгром 1941 (На мирно спящих аэродромах)

Важным дополнением к этому рассказу может послужить следующее: «…Несмотря на потерю практически всей материальной части не в ходе воздушных боев, а на земле, убыль личного состава также оказалась ощутимой. Из 248 человек летно-технического состава, находившихся встрою утром 22 июня, спустя неделю в Орел прибыли для получения новых самолетов лишь 170 красноармейцев и командиров. Как следовало из документов, в первый день войны погиб в бою над аэродромом Тарново младший лейтенант Н.Ф. Ерченко, не успел взлететь из Добженевки и сгорел в кабине „МиГа“ младший лейтенант А.А. Радугин, несколько летчиков получили ранения от осколков авиабомб, но против большинства фамилий в списке потерь было указано „отстал при перебазировании“». (94)

В мемуарах командира 43-й ИАД генерала Захарова находим еще один, весьма примечательный штрих к картине «перебазирования»: «…приземлившись в Барановичи (речь идет о событиях раннего утра 22 июня. — М.С.), летчики 162-го полкаувидели несколько бомбардировщиков „Пе-2“ и „Су-2“, несколько истребителей „МиГ-1“, „МиГ-3“ и даже истребители „Як-1“. Это были экипажи из разных авиационных полков и дивизий, которым в первые минуты войны удалось взлететь под бомбами…» (55)

Проще говоря, некоторые летчики 9-й САД (а только в ней и были «миги») начали «перебазирование» в порядке личной инициативы, не дожидаясь никаких приказов, «в первые минуты войны»! К вечеру таких «перелетных соколов» стало гораздо больше. Захаров пишет, что на аэродроме Минска он обнаружил «самолеты разных систем, абсолютно не замаскированные, все было забито техникой». Вот мимо этих аэродромов (Кватеры, Барановичи, Минск), битком забитых боевыми самолетами, и ехали длинные колонны машин с летчиками, которым «хотелось поскорее сесть за штурвал боевой машины и бить, бить фашистов…».

Минск — это «всего лишь» 350 км от фронта. Нашлись и передовики «перебазирования», которые смогли долететь в первые часы войны аж до Смоленска!

В тревожное военное утро 22 июня 1941 года на аэродромы нашего авиакорпуса стали производить посадку одиночные истребители полков армейской авиации Западного фронта.

После напряженных воздушных боев многие из них уже не могли сесть на свои поврежденные аэродромы, а некоторые сразу были перенацелены на запасные аэродромы, в том числе и на наши…

(50)

Это — строки из воспоминаний маршала авиации Скрипко. Его 3-й ДБАК перед войной базировался в районе Смоленска (600–700 км от границы 41-го года). Редкий истребитель долетит туда от Бреста или Белостока, а уж о том, чтобы совершить такой перелет на остатках бензина после «напряженного воздушного боя», и речи быть не могло!

И что самое удивительное — это слова о том, что утром первого дня войны кто-то «перенацеливал» истребительную авиацию в глубочайший тыл. Неужели был такой приказ? Неужели столько сил, столько денег, столько таланта, столько страсти и интриг было вложено в создание истребительной авиации только для того, чтобы после первых же выстрелов начать безостановочный «выход из-под удара»?