Разгром «армии мстителей»

Героем кучурганского боя был 40-й Майкопский полк подполковника Головащенко — офицера опытного и самоотверженного. Он направил в обход станции пулеметное подразделение на тачанках под командованием старшего сержанта Кравченко. Под покровом темноты тачанки ворвались на станцию и начали уничтожать гитлеровцев в вагонах. Услышав, что пулеметчики завязали бой, Головащенко дал сигнал общей атаки полка. Мне довелось быть невольным свидетелем рассказа старых казаков об этом бое.

— Порубили в Кучургане фашистов, чтоб не соврать, сотен… — лейтенант Гришко прищурил глаз, крутнул седеющий ус и, решив, что «сотен» это не то слово, добавил: — эдак сотни три. Это только клинками. Многие германцы вскочили на машины и кинулись на Тирасполь. Куда там. Застряли в грязи. Всех посекли пулеметами с тачанок.

— А вот сих, — прервал его одностаничник и друг казак Кривошапка и кивнул на пленных, — мы из камышов выкурили.

Для него, чувствовалось, никаких военных субординаций не существовало. Он не утерпел отметить, что в двадцатом году на Кубани вот так же «выкуривали» из плавней улагаевцев, которых Врангель послал захватить казачьи земли. «Много времячка минуло, — закончил Кривошапка, — а вот сноровка згодилась».

Я понял, что старику хочется сказать нечто более важное, но не в пример некоторым молодым людям — любителям прихвастнуть, он хранит скромность и достоинство. Было понятно, куда он клонит, пришлось помочь.

— Кому принадлежит план ликвидации гитлеровцев в камышах? — спросил я.

— Данилычу, товарищ командующий. Да и руководил он, — доложил лейтенант. — Все мне подсказывал: засылай туда, выманивай оттуда — здорово получилось.

А получилось действительно хорошо. Среди пленных было одиннадцать офицеров.

Шла слава о героизме агитатора-комсомольца 32-го кавалерийского полка сержанта Черкашина. Пожалуй, никто не удивился, когда он вернулся из разведки в Кучурган на немецком тягаче, притащил на прицепе вражеское орудие и привез трех пленных. Как выяснилось, тягач, орудие и пленные из разных подразделений. Но весьма характерно, что когда он проводил беседы о героях кучурганского боя, то рассказывал о мужестве командира орудия сержанта Милованова, который подбил в этом бою автомашину, подавил два пулемета и разбил одно орудие; рассказывал, как бойцы подразделения 34-го кавалерийского полка, попав в сложную и опасную обстановку, уничтожили 60 гитлеровцев. Прорвавшись, они захватили двадцать повозок с военным имуществом, пушку и несколько пулеметов. Сержант Черкашин агитировал примером своего личного героизма и пропагандой подвигов своих боевых друзей.

Утром, когда еще не закончился бой за Кучурган, появилась немецкая авиация. Она обрушила удар на боевые порядки 4-го гвардейского Сталинградского мехкорпуса, ведущего бой к северу от Кучургана. Его 13-я механизированная бригада ворвалась в поселок станции вместе с казаками.

Захват Кучургана был важным успехом для нас, поэтому не мог не вызвать бурной реакции не только у генерал-полковника Холлидта, но у самого Иона Антонеску. Дело в том, что через эту станцию проходили шоссейная и железная дороги из Одессы на Тирасполь. За Кучурганом простирались владения маршала Антонеску; того самого, который, напомню, 19 августа 1941 года с благословения Гитлера объявил территорию между Днестром и Бугом своей вотчиной и поименовал ее Транснистрией, а городу Одессе присвоил свое имя — «Антонеску».

Утром 5 апреля наши радисты поймали в эфире радостную весть. Оказывается, еще 2 апреля Советское правительство сделало заявление о том, что «…наступающие части Красной Армии, преследуя германские армии и союзные с ними румынские войска, перешли в нескольких участках реку Прут и вступили на Румынскую территорию. Верховным Главнокомандующим Красной Армии дан приказ советским наступающим частям преследовать врага вплоть до его разгрома и капитуляции». Дальше говорилось, что вступление советских войск в пределы Румынии диктуется исключительно военной необходимостью. Эта весть вызвала у нас чувство бурной радости.