Разгром фашизма. СССР и англо-американские союзники во Второй мировой войне

Участник конференции академик И. М. Майский дает такое объяснение причин достижения столь высокой степени единодушия трех держав в Ялте: «Мне думается, — пишет он, — что главных причин тому было две. Первая заключалась в том колоссальном вкладе, который внес советский народ в борьбу против гитлеровской коалиции. К моменту Крымской конференции престиж Советского Союза, армии которого за предшествующие два года прошли героический путь от Волги до Одера, был огромен.

Вторая причина заключалась в том, что широкие демократические массы на Западе, в частности в Англии и Соединенных Штатах, под влиянием уроков войны были настроены очень антифашистски, с чем должны были серьезно считаться правящие круги этих стран. То и другое определило атмосферу Крымской конференции, которая (несмотря на отдельные недостатки) стала как бы высшей точкой дружественного сотрудничества Советского Союза, Соединенных Штатов и Англии во Второй мировой войне. Тем самым этой конференции было обеспечено почетное место в политической истории человечества»[282].

Крымская конференция явилась международным признанием коренного изменения соотношения сил в Европе и мире в итоге победоносной войны советского народа, «признанием ведущими государствами противоположной общественной системы фундаментального факта превращения СССР в державу мирового масштаба»[283].

В Ялте возобладал принцип равенства сторон. Ни одна из великих держав не могла претендовать на то, чтобы навязывать свое мнение другим. «Соединенные Штаты не могут рассчитывать, — признавал президент Ф. Рузвельт, — что все будет совершаться по их усмотрению на 100 %, так же как это невозможно для России и Великобритании»[284]. По словам Рузвельта, «Крымская конференция означает конец системы односторонних действий, замкнутых союзов, сфер влияния, равновесия сил и всех других политических интриг, к которым прибегали на протяжении столетий и которые не имели успеха»[285].

Именно поэтому итоги Крымской конференции подвергались нападкам реакции почти от дней ее проведения и до настоящего времени. Политическая ненависть западных СМИ к этому событию доказывает прогрессивность обозначенного ею пути развития равноправных межгосударственных отношений.

Крымская конференция дала решительный отпор (и в этом тоже ее большое значение) попыткам гитлеровской дипломатии добиться сепаратного мира с западными державами. После того, как декабрьско-январское наступление вермахта не дало ожидаемых результатов, руководители монополий и верхушка генералитета категорически потребовали от Гитлера незамедлительно вступить в переговоры с западными державами о прекращении военных действий, с тем чтобы любой ценой задержать наступление Красной Армии. Ультиматум Гитлеру 16 января предъявили министр военной экономики А. Шпеер, министр финансов Шверин фон Крозиг и начальник генерального штаба сухопутных войск генерал X. Гудериан. На следующий день Гитлер продиктовал Риббентропу основные положения мирных предложений Западу, а 19 января окончательно оформленный «меморандум Риббентропа» стал основой гитлеровской дипломатии в последние месяцы существования «тысячелетнего рейха». В нем гитлеровцы предлагали сохранить Германию для того, чтобы вместе с Англией во главе Европы «противостоять против мощного Советского Союза»[286].

Однако попытки сговора по дипломатическим каналам не принесли результатов. Крымская конференция приняла твердое решение в отношении будущего Германии. Учитывая стремление реакционных политических кругов США и Великобритании к сговору с гитлеровским правительством, Сталин на заседании 5 февраля специально поставил вопрос о том, «…оставят ли союзники или нет правительство Гитлера, если оно безоговорочно капитулирует?», на что Черчилль был вынужден заявить: «Если с предложением о капитуляции выступят Гитлер или Гиммлер… союзники ответят им, что они не будут вести с ними переговоров как с военными преступниками». Основания для такого вопроса у советского руководителя были, так как в начале 1945 г. Кейтель обменялся с Эйзенхауэром и Монтгомери семью телеграммами, в которых предлагал «перемирие на 100 дней», чтобы сосредоточить все силы против Красной Армии и нанести ей «поражение между Вислой и Одером», и только вмешательство советского командования заставило прекратить эти переговоры.

Срыв дипломатических акций Риббентропа о сепаратном мире не остановил попыток гитлеровцев и монополистических кругов Германии «договориться с Западом».