Разгром левой оппозиции в СССР; Письма ссыльных большевиков (1928)

Я прочитал ряд твоих писем Колпашевцам3, С.Мрачковско-му4 и др. Мне захотелось сказать тебе, что я думаю о волнующему нас всех вопросу. Главное, что сейчас происходит, -- это тяж-кое ухудшение нашего хозяйства. Экспорт хлеба не только отпал, но он заменяется импортом хлеба. Одно это показывает, что совершилась какая-то большая беда, которую надо поправить как можно скорее. Хлебозаготовки этого года с развязанными базарами для нас будут более трудны, чем в минувшем году. Думать, что частника регульнем на железнодорожных перевозках (путем

298

отказа или промедления в перевозках) не приходится, ибо благодаря пестроте урожая нынешнего года возможны и рентабельны воз -- три (частной) перевозки3. Например, на Украине, где в нынешнем году неблагополучно с хлебом, на близких расстояниях частник повезет гужом (300-500 в[озов]. Сибирь могла бы в этом году сыграть роль главного резервуара для страны, ибо там частнику трудно работать: внутрнсибирский рынок мал и не может вместить всех излишков. Но справится ли аппарат -- тебе видней. Говорят, в этом году мы покупаем 150 млн. пудов (пишет Врачев и ...). Я думаю, что здесь преувеличение втрое, прежде всего потому, что при плохом расчетном балансе мы не можем на хлеб выбросить 300 млн. р. валюты. Кто-то в письме мне пишет, что наступающая зима будет временем исключительного внимания городу, в том смысле, что обостряющаяся нужда в городах: недостаток товаров и хлеба -создадут острую реакцию в них. Это, конечно, так и будет. Складывается такая обстановка: деревня экономически выиграет, но остается недовольна, ибо беднота вообще не видит никакой перспективы, а середняк был оглушен админи-стративным нажимом этого года. Следовательно, и здесь для радостного и бодрого настроения нет оснований.

Мне пишут из Москвы и Ленинграда о росте антисоветских настроений среди рабочих и даже среди металлистов Ленинграда. Недооценивать это явление нельзя: опасность велика, а сил для самозащиты у пролетариата мало. Голова его -- партия -- больна, а то, что сделано с оппозицией, учтено массой по-своему. Озлобление, растущее на почве усиливающейся нужды, сопровождается уменьшением доверия к руководству. Вторая сила -- армия, но она в нашей стране всегда отражала интересы деревни, а не города. На первых этапах революции 5-го и 17-го года она шла за пролетариатом, а потом она, в лучшем случае, была пассивна и нейтральна. Третья сила -- индустрия, но она сейчас не командует 23-мя миллионами хозяйства и, именно в силу своей недоразвитости, тормозит польем сельского хозяйства. И, наконец, четвертая сила -- госаппарат -- менее всего может служить опорой именно рабочей диктатуры. По своему социальному составу, по обывательско-чиновничьей психологии, аппарат ближе к любой другой социальной группе, чем к пролетариату. Рабочий устал физически и морально. Его давит чудовищная! безработица, лежащая бременем на его бюджете. Сейчас уже ясно видно --перспективы на рост его жизненного уровня нет, а морально он подавлен внутрипартийной распрей и расправой. Кому он будет верить... Несколько недель тому назад мне пришлось беседовать с одним молодым профессором-коммунистом: он правый. Его уста