Разгром на востоке. Поражение фашистской Германии, 1944-1945

Таким образом, немецкое население было оставлено в руках миллионной армии, которая прошла по трупам и через разрушенные города от Сталинграда до Польши, через половину Европы. Но более всего поражает то, что систематическая, неустанная пропаганда внедрила в головы этих миллионов безжалостную ненависть к немцам. Невозможно переоценить воздействие такой пропаганды на калмыков, татар, кавказцев, сибиряков, большинство из которых были простыми людьми. Среди опасностей и бедности их существования у себя дома они привыкли ценить жизнь более низко, чем представители западных наций, и затем были отданы пропаганде, которая в течение трех лет твердила с возраставшей назойливостью: «Немцы – фашисты. Фашисты – дикие звери. Они должны быть убиты!» В течение трех лет советское радио барабанило монотонно: «Убейте немецких фашистских захватчиков!» В течение трех лет кричали заголовки каждой газеты и каждого периодического издания: «Убейте немецких фашистских захватчиков!»

Даже самые дисциплинированные войска в мире не могли бы не поддаться воздействию. И три года такой пропаганды не могли быть отменены за несколько дней.

Но то, что воздействие этой пропаганды использовалось для выполнения предвзятого плана, останется одним из самых серьезных обвинений против Советского Союза. События на правом берегу Одера не были только многими несвязанными действиями ярости и мести; они были хорошо спланированной операцией с целью вытеснить немцев и похитить их собственность.

Красная армия преднамеренно воздерживалась от организации административной структуры. Было решено, что этот сектор будет отделен от Германии навсегда и захвачен просоветской Польшей. Было решено, что Польша должна иметь землю – но как можно меньше собственности на ней. Соответственно, склады для хранения добычи были установлены в каждом городе и деревне Силезии. В конце апреля, когда проходил через некоторые деревни рядом с Глогау, я нашел, что даже перекрытия, двери, дверные коробки, окна, слесарный инструмент и электрические провода были удалены из зданий. Весь этот материал был аккуратно сложен, готов к транспортировке в Россию. Электрическое и телефонное оборудование, между прочим, часто загружалось лопатами – таким простым был подход к делу.

При этих обстоятельствах понятно, что большинство советских военных комендантов мало волновало поведение их войск.

Как только главная линия фронта вышла за пределы общины и было установлено военное правительство, гражданским жителям, которые остались или теперь возвращались назад, было приказано покинуть свои дома. Они не должны были брать с собой собственность. Мужчины были выделены, как я уже описал. Женщины, дети, больные, калеки и пожилые люди были согнаны в одно или два здания. Исключения были сделаны только там, где имелся домашний скот, за которым следовало присматривать. Немного позже рогатый скот и лошади, которые не были убиты на месте для использования Красной армией или грабителями, были угнаны специальными отделениями. Огромные стада пересекали Польшу, идя в Россию, многие животные погибли в пути.

Но независимо от того, что было сделано с материальным богатством страны, обработка тел и умов гражданских жителей оказалась в тысячу раз хуже. Денацификация была радикальной. Как только мужчины были окружены, появились русские политработники и стали спрашивать о фашистах. Если при этом выяснялось, что человек или являлся, или обвинялся в том, что был простым помощником нацистской Организации благосостояния, его расстреливали. Позже следовало дальнейшее просеивание в подвалах или в лагерях с любым видом насилия.

Тем временем, ожидая прибытия польских властей, которые задерживались, женщины и дети, независимо от их состояния, были отобраны для самой тяжелой работы: удаления мин, просеивания щебня, рытья могил и похорон. Но безусловно, худшей вещью для женщин и девочек было постоянное изнасилование. То, что случалось, граничит с безумием, и если кто-то заговорит об этом, то его заподозрят в выдумывании ужасов. В Шидлове, к юго-западу от Оппельна, я однажды видел, что приблизительно двадцать красноармейцев стояли в очереди перед трупом женщины в возрасте за шестьдесят лет, которая была изнасилована до смерти. Они кричали, смеялись и ждали удовлетворения. Это было самое ужасное зрелище, которое я когда-либо видел.

Происшествия подобного рода вскоре приняли столь массовый характер, что заставили содрогнуться многих советских офицеров. Более интеллектуальные и беспристрастные из них, возможно, поняли, что такое поведение опустошало их победу, что такие преступления будут всегда стоять на пути понимания с немцами.