Разгром на востоке. Поражение фашистской Германии, 1944-1945

Ярость Гудериана была все еще настолько сильна, что он накричал на своего адъютанта:

– Мне нет ни до чего дела!

Но в конце концов Фрейтаг-Лорингховен убедил его, что на фронте критические события и что он просто обязан поговорить с Кребсом.

Телефонная беседа длилась почти двадцать минут. Когда Гудериан возвратился в зал заседаний, к нему вернулась, по крайней мере, видимость спокойствия. Но его лицо показывало, что он не намеревался отречься от того, что сказал. Тихо он ждал конца.

Гитлер попросил Кейтеля и Гудериана покинуть комнату. Но когда дверь уже закрывалась, он кисло сказал вдогонку:

– Гудериан, ваше здоровье требует, чтобы вы немедленно взяли отпуск. Я полагаю, что сердце беспокоит вас. Приблизительно через шесть недель вы можете выздороветь.

– Я докладываю об отпуске, – сказал Гудериан.

– Где вы проведете ваш отпуск? – спросил Гитлер. Его слова казались подозрительными.

Гудериан ответил, что еще не строил никаких планов. Кейтель предложил Либенштайн, курорт с минеральными водами в Тюрингии. Гудериан ответил, что Либенштайн кишит американцами. Кейтель предложил Валькенрид в горах Гарца, на что Гудериан сказал, что американцы ожидаются там завтра, и попросил не беспокоиться, – он найдет место.

Гудериан оставил канцелярию и возвратился в свой прежний штаб. По прибытии он узнал, что генерал Кребс назначен вместо него. Он провел два дня, информируя Кребса, затем уехал.

Несколько дней спустя генерал СС Рейнфарт, командующий цитаделью Кюстрин, оставил город, сделал вылазку и с восемьюстами своими солдатами достиг немецких линий. Проблема Кюстрина – причина падения Гудериана – потеряла всякое значение.

Начиная с падения Кюстрина русские стали строить мосты через Одер, расположенные ниже поверхности воды и поэтому невидимые с воздуха. Хенрици продвинул каждое артиллерийское орудие дальнего действия, которое смог получить, чтобы помешать строительству мостов. Но его артобстрел имел небольшой эффект. Воздушные эскадрильи фон Грейма не могли преодолеть русские зенитные батареи. Плавающие мины, сброшенные в Одер, были пойманы сложными русскими сетевыми заграждениями.

Хенрици должен был беспомощно стоять в стороне, в то время как строительство русских мостов приближалось к завершению. Все больше русских полевых орудий было сосредоточено в предмостном укреплении Кюстрина. Готовящемуся русскому нападению, как обычно, предшествовал бы сильный артиллерийский заградительный огонь. Хенрици видел только один способ спасти свой фронт от уничтожения: отвести войска незадолго до начала заградительного огня.

Хенрици знал, что русское нападение ожидалось в секторе между Кюстрином и Франкфуртом. Этот сектор тогда нуждался в подкреплении – но не было никаких резервов, кроме, возможно, двух дивизий, расположенных в цитадели Франкфурт. Но чтобы сделать эти дивизии доступными, потребовалось бы снять классификацию цитадели с Франкфурта.

Это поручение впервые привело Хенрици в Берлин. Столичные газеты и эмблемы, недавно появившиеся на стенах домов, объявляли, что российские войска не продвинутся ни на метр, что заключительная победа неизбежна.

Хенрици вошел в канцелярию в надежде, что не только получит эти две дивизии во Франкфурте, но также и узнает кое-что о ситуации вообще. Он обратился к генералу Кребсу. Но Кребс сказал ему, что он должен удерживать фронт на Одере; Верховное командование вооруженных сил позаботится об остальном.

Геринг, Кейтель, Бургдорф, Йодль, Винтер, Дёниц и Гиммлер собрались для совещания. Вошел Гитлер. Хенрици встретился с ним лицом к лицу впервые в своей жизни. Этот человек с поникшими плечами, дрожащими руками и белым как мел лицом – действительно ли это тот, в ком миллионы немцев все еще видели спасение?

Хенрици говорил об угрозе, перед которой стоял его фронт. Он указал на необходимость отказаться от защиты Франкфурта и переброски его гарнизона в промежутки перенапряженного одерского фронта. Гитлер слушал спокойно.

Хенрици готов был забыть все, что слышал о взрывном и непредсказуемом характере Гитлера, когда внезапно разразился шторм, тот же самый шторм, который вызвал Гудериан двумя днями ранее. Гитлер вскочил со стула, чтобы дать выход своей ненависти к генералам и оправдать свою стратегию цитаделей. И снова он внезапно успокоился.

Пораженный, Хенрици смотрел на лица окружавших его. Но они не выказывали ни удивления, ни возмущения. Хенрици возобновил свою речь. Гитлер рассеянно попросил, чтобы он повторил детали, которые были уже указаны, и затем внезапно приказал, чтобы полковник Билер, командующий цитаделью Франкфурт, доложил ему на следующий день.

Хенрици возвратился в свой штаб и передал приказ полковнику Билеру. Полковник, который работал без сна в течение нескольких дней и был крайне изможден, попросил, чтобы посещение Берлина было отложено на день. Хенрици телефонировал Кребсу, и Кребс отказал.