Разгром Виктора Суворова

Мыло – продукт истрачивающийся, если им пользоваться. Если не пользоваться, то может какое-то (длительное) время полежать. Но если им периодически мылить (например, для стирки), то хватит ненадолго. Допустим, одному человеку – на месяц. То есть в год ему (ей) потребуется кусков 10. Причем что в 1933 г., что в 1938 г. – потребность одинакова. А если предположить, что и в 1933 г., и в 1938 г. принцип потребления мыла хозяйственного был одинаков, то его увеличение в 5 раз может сказать либо о том, что в 5 раз увеличилось рассматриваемое население, либо в 1933 г. не все эти «души» могли себе позволить покупать это самое мыло. Но во втором случае может возникнуть вопрос: а как же тогда некоторые обходились без мыла хозяйственного? Пеплом стирали, что ли? Или еще какими «самоделками»?

Кстати, как-то однажды в выходной день за общим праздничным столом я поднял тему истории 30-х годов. Так теща, 1932 г. рождения, кое-что рассказала из жизни своей и родственников. Ее детство прошло где-то в окрестностях Киева и Житомира (упоминались названия разных сел и райцентров, например, Брусилов, но я не уловил последовательности). Теща сказала, что вот была бы жива бабушка Валентина Григорьевна (т. е. «бабушка» для нас – так она назвала свою мать), вот она бы подробно рассказала, как ее с родителями 6 января 1931 г. под Рождество большевики выгнали из хаты. В тот вечер не успели они даже испечь праздничный хлеб, как появились милиционеры и сообщили, что их приказано выселить. Куда? «Куда-то». Вот и похватали в спешке что попалось, и отвели их в какой-то сарай на краю села. И было холодно. Так кто-то из односельчан кинул им соломы и краюху хлеба. А в это время их хату и «раскулачили». Причем не только хату, но и амбары с зерном. (Кстати, поэтому, видимо, и удалось именно в 1931 г. вывезти за рубеж больше всего зерна за предвоенные годы.) До утра они как-то продержались. А на следующий день их и повезли «дальше». Причем вместе с другими, такими же «раскулаченными», в том числе родственниками. Одного отправили на Колыму, другого на Алтай, кого-то в Архангельскую область. И пришлось им потратить долгие годы, чтобы вернуться. Но некоторым удавалось остаться, как тещиной маме, которую быстренько куда-то «пристроили».

Так вот, насчет сахара, мыла, отрезов сукна и обысков теща рассказала следующее.

Отрезы сукна привозил им отец из поездок в Киев или Житомир, куда он отвозил отчеты по работе. Мама тещи сама особо шить не умела, обшивала их одна из родственниц.

Но надо было «держать ухо востро»! Ибо если кто-то «сообщал» милиции о появлении «товара», то недолго было дождаться и обыска. Как-то две родственницы приехали из Киева и купили пару куриц на базаре. И тут же следом пришли милиционеры с обыском! Но их появление увидели заранее, и мать тещи один отрез намотала на гостью, другой выкинула соседке («белое такое сукно, не особо красивое, его соседка потом так и не вернула»). При обыске милицию спрашивали, что же они ищут? «Вот нам сообщили, что вы спекулируете курями…» Причем обыскивали везде, и в шкафах, и в сундуках. Какие куры в шкафу? А однажды отобрали пять кусков мыла. «ПЯТЬ КУСКОВ!!» – возмущалась мать тещи. Это ж не ящик какой-то! Да, с мылом были проблемы. Но как-то доставали. Как стирали? Теща рассказала, как помнила, особую технологию.

Брали бочку без дна, ставили ее в саду на слой овсяной соломы. Внутрь складывали белье. В печке кипятили воду в больших глечиках. И нагревали камни. Поверх белья укладывали нагретые камни, заливали воду и накрывали крышкой – пропарить типа того, как вываривалось потом белье в выварке на газовой плите. И еще внутрь засыпали мыло (если было), а также в его роли просеянный пепел в мешочке от какой-то прогретой соломы или от сгоревших дров. Теща назвала его «луг» – от «лужная реакция» («щелочная» – по-русски). Некоторое время белье парилось, в том числе от вшей, блох и прочих мелких насекомых. Причем несколько раз. Ну а потом уже его полоскали. А дальше гладили чугунным утюгом, который либо нагревали, либо были конструкции с пустым местом внутри, куда сыпали горячие угли.

Через некоторое время я спросил о том же у моей мамы – чем в то время стирали, мылом? Первое, что она ответила: «Пепел. Что-то делали с пеплом…»

Подытоживая, теща сказала, что все ее родственники столько настрадались от советской власти до войны, жили в таком постоянном страхе, что отсылали в адрес товарища Сталина последние ругательства.

Но вернемся к графику «роста благосостояния колхозников» и попытаемся оценить увеличение покупок в 7 раз мыла туалетного…

Ну ладно, стирать каждый день, может, и не требовалось, а вот руки помыть… А разве колхозное население с 1933 по 1938 год увеличилось в разное количество раз? Или потребность в мыле туалетном резко возросла по сравнению с мылом хозяйственным? А, извините, в 1933 г. чем мылись? Тоже чем-то самодельным? Или больше мылом хозяйственным? Значит, получить возможность помылиться мылом туалетным вместо хозяйственного или вместо пепла – это уже относится к росту благосостояния страны?