Разящая стрела амура

— Приступайте, моя дорогая, — милостиво качнула она головой, приняв надменную, полную чопорности и высокомерия позу. Дворцовый устав предписывал официальной фаворитке Его Величества принимать визитеров именно в такой позе.

Вошедший пригнул голову, чтобы не удариться о дверной проем.

— Доброе утро, граф, — голос мадам Помпадур стал низким и грудным. Она приподнялась на своей софе и протянула визитеру руку.

Молодой человек снял шляпу, взял крошечную ладошку маркизы в свою и поцеловал. Губы де Полиньяка были столь мягкими, горячими и чувственными, что мадам де Помпадур даже пожалела о том, что положение официальной любовницы короля накладывает на нее некоторые ограничения.

— Когда ваш курьер сообщил, что вы хотите меня видеть, я не поверил своему счастью, — бархатный, чуть хрипловатый, вибрирующий на низких нотках, голос графа де Полиньяка заставлял воздух колебаться особым образом. От этого колебания все присутствующие дамы мгновенно начинали испытывать любовное томление и совершенно не могли устоять на ногах.

— Надеюсь, графиня Эгмон, в спальне которой застал вас мой курьер, смогла подтвердить вам правильность услышанного, — улыбнулась маркиза. Фрейлина осторожно надевала на нее второй чулок и закрепляла подвязку очень высоко, так что гость мог в полной мере оценить стройность и красоту ног мадам де Помпадур.

— Надеюсь, вам сказали, что я приехал к ней утром и с самыми скромными намерениями? Всего лишь позавтракать.

Граф пожал плечами и придвинулся ближе.

— Вы божественны! — де Полиньяк снова склонился к руке фаворитки, но та убрала ее.

Фрейлина опустила кринолин и скрыла нижние конечности своей госпожи. Затем несколькими ловкими движениями надела на маленькие ножки маркизы драгоценные туфельки, расшитые золотом и рубинами, и неслышно удалилась.

Граф родился в Лувре, поэтому отлично знал все тонкости придворной жизни. Еще утром он понял, что мадам де Помпадур крайне срочно нуждается в его услугах, а теперь она ясно дала понять, что настало время узнать, в каких именно.

— О, ваша холодность для любого мужчины хуже приближения смерти, лицо молодого человека выразило искреннюю печаль. — Но я верю в вашу доброту так же истово, как и в ваш разум. Надеюсь, что вы укажете тот путь, который вернет мне вашу милость? Я готов сделать для этого все что угодно, только прикажите.

Де Полиньяк склонил голову.

Маркиза де Помпадур не смогла скрыть собственного восхищения. Дня двадцатилетнего повесы, граф Максимилиан де Полиньяк удивительно умен. Теперь все, что бы он ни сделал, будет осуществлено ради королевской фаворитки и по ее приказу. Даже король не посмеет осудить его.

— Максимилиан… Вы ведь позволите называть вас так?

— Это высшее счастье, слышать, как вы произносите мое имя, — рокочущий голос напоминал отдаленные раскаты грома.

— Это дело весьма деликатного свойства, — мадам Помпадур многозначительно взглянула в прекрасные зеленые глаза графа, обрамленные густыми черными ресницами.

— Я слушаю и клянусь, что сохраню все сказанное вами в тайне, — выдал тот, предусмотренный неписанным этикетом в таких случаях, ответ. Граф подался вперед, и немного приподнял левую бровь, такую черную, густую и изогнутую, что могло показаться, будто его лицо сам сатана рисовал маслом.

— Мне нравится, что вы не пользуетесь косметикой, Максимилиан, потянула время маркиза, откидываясь на софе. — Вам это было бы совсем не к лицу… Вы ведь знаете мое мнение о том, что вся эта ужасная мода белиться и румяниться введена стариками и старухами, чьи лица изуродованы следами сифилиса и оспы?

— Вы и сами не нуждаетесь в косметике, подобно тому, как картины Рубенса — в ретуши, — ответил граф, насторожившись.

Довольно странное начало. — Разве что пара небольших мушек, чтобы привлечь внимание к вашей очаровательной шейке, и… Вы простите мне нескромность?

— Чуть позже я прощу вам что угодно, граф, — многозначительно сказала мадам Помпадур, водя указательным пальцем по резному подлокотнику.

Де Полиньяк молчал. Он решил предоставить маркизе два хода подряд.

— Вы слышали о бриллианте «Питт»? — спросила та через минуту томительного молчания.

— Об этом чуде рассказывают очень романтическую историю, — граф весь превратился во внимание, следя за каждым движением, каждым изменением выражения лица маркизы. — Говорят, будто бы он весит почти 140 карат и стоит полмиллиона ливров. Говорят также, что его нашел какой-то дикарь в алмазных копях Индии. Этот дикарь нанес себе страшную рану, чтобы спрятать в ней камень. Истекая кровью, он принес его английскому купцу, но тот обманул туземца, заманил на свой корабль и убил…

При этих словах глаза де Полиньяка сверкнули, он сделал паузу. Реакции со стороны мадам де Помпадур не последовало. Граф почувствовал облегчение. По крайней мере, королевская фаворитка позвала его не затем, чтобы дать приказ убить кого-то на дуэли. [4]

— Купец продал алмаз местному губернатору Питту, тот огранил его и назвал в честь себя, — продолжил граф.

— А вам известна дальнейшая судьба этого бесценного бриллианта? глаза маркизы стали жесткими и холодными.