Разящий крест(СИ)

– Послушайте, я сегодня говорил с моим хорошим приятелем – заместителем директора ботанического сада, Дмитрием Андреевичем Улитко. Все понимают, что после упразднения моей кафедры, ставки поделятся между остальными. Так вот, в ботсаду появится вакансия лаборанта, и я просил взять на неё вас, молодой человек, – Нелюбов положил руку на плечо Саввы, пресекая его возражения. – Деньги маленькие – это ясно. Но, во-первых, вам надо окончить университет, и ботаника сейчас – это беспроигрышный вариант. А во-вторых, работникам ботсада предоставляется комната в гостевом домике прямо на территории. Поразмышляйте – возможно, вам будет лучше жить отдельно от родителей? И в-третьих, там все – «наши» люди «под прикрытием», – подмигнул профессор, – то есть крещёные, но не фанатики и понимающие что к чему. Так что смотрите, Савва: в пятницу Дима вас ждёт в два часа. Обязательно приходите и поговорите с ним, хорошо?

– Хорошо, Трофим Сергеевич. Спасибо вам.

– Ну, езжайте, езжайте. Даниле от меня передавайте благодарности.

Март 2044 г. Россия, Воронеж

Капли дождя стекали по стеклу. Под окном таял снег, бежали ручейки. Савва сидел за столом у окна, пил горячий чай и смотрел в промозглый день начала весны.

Уже почти два месяца он жил в ботаническом саду и продолжал учиться в университете, из которого ещё в феврале исключили всех атеистов: кого открыто, а кого, «провалив» на экзаменах. Данила и Потап жили в сельском доме Саввы, лишь изредка наведываясь в город, чтобы встретиться с единомышленниками, обсудить ситуацию и в очередной раз так ничего и не решить. Данила продолжал встречаться с Катей, и продолжительные периоды разлуки, по-видимому, только укрепляли их отношения.

Савва исправно посещал церковь и не виделся с опальным профессором Нелюбовым и протоиереем Димитрием, которого за приверженность еретическим теориям также уволили из университета. Даже Андрей Коржаков уже сомневался в том, что его бывший друг продолжает сочувствовать врагам Церкви: в пятницу при встрече он приветливо протянул Савве руку. Всё поведение Васильева говорило о его возвращении на путь истинный. Но, конечно, атеистические собрания он посещал, однако добирался туда, соблюдая максимальную осторожность.

Каждый раз, приезжая в город, Потап и Данила привозили новую идею, которую с пеной у рта отстаивали на собрании и которую никто, кроме них, не поддерживал. То они предлагали попробовать пронести сразу в несколько церквей портрет Чарльза Дарвина и поставить на видное место рядом с алтарём, то организовать ночной патруль, чтобы отлавливать дружинников, а в последний раз Данила приехал мрачный и предложил «кончать всю эту мутотень»: достать автоматы и всех перестрелять к чёрту. Никто, понятное дело, его не поддержал, однако Гусельников против обыкновенного не стал доказывать свою правоту, а только махнул рукой и сказал: «Ну и сидите дальше по подвалам». Другие не обратили внимания на такую реакцию и через десяток минут уже забыли о разговоре, но Савва поймал себя на мысли, что Данила всерьёз задумался о вооружённом сопротивлении. В тот раз обсудить как-то не получилось, но при следующей встрече Васильев решил обязательно разговорить друга и выведать все его планы.

В ботаническом саду Савва работал в лаборатории генетики и микробиологии вместе с единственным научным сотрудником – Марией Терентьевой, невысокой худощавой брюнеткой двадцати семи лет, задумчивой и почти никогда не улыбающейся. По словам Дмитрия Улитко несколько лет назад муж Маши, лётчик пассажирской авиации, погиб в авиакастрофе где-то над Чёрным морем, и с тех пор Терентьева замкнулась и ни с кем близко не общалась. Однако Савва, также склонный больше размышлять, чем разговаривать, на удивление хорошо сработался с начальницей: лишние вопросы не задавал, задания выполнял практически без ошибок и без пререканий изучал все те кипы статей, что давала ему Маша.

Предметом исследования Терентьевой был картофель. Работа шла совместно со специалистами филиала Института биоорганической химии подмосковного города Пущино и двигалась в двух направлениях. Первой задачей стояло получение картофеля, устойчивого к паршe – болезни, вызываемой бактериями стрептомицетами. На поверхность клеток кожуры клубней пытались поместить специфические молекулы-рецепторы, которые бы реагировали на внешние белки клеток стрептомицетов, пытающихся проникнуть внутрь клубня, и запускали в клетках кожуры не только процесс опробковения места контакта с патогеном для блокирования его передвижения, но и синтез антибиотика. Вторая задача – это научить устойчивый к парше картофель синтезировать провитамин А или бета-каротин, недостаток которого в организме ведёт к поражению органов зрения и другим заболеваниям. По первому, самому сложному, направлению работали в Пущино. Маша же занималась каротином.

За окном смеркалось. Дождь не прекращался. Савва сходил на кухню, налил ещё чая и сделал пару бутербродов с колбасным сыром: провести этот вечер ему предстояло за чтением англоязычных научных статей.