Разитель. Трилогия (СИ)

– Токтор, фы преслетуеде меня, как хосяйка – таракана.

Он ухмыльнулся:

– У вас лингвистическая память, Разитель. На этот раз в его речи не осталось и следа пресловутого синерианского акцента.

– Вы и при первой встрече нажимали на акцент уж больно выразительно, – сказал я. – Жаль, что я тогда не успел сделать всех нужных выводов.

– Вы и сейчас ими не располагаете, – ответил он. – И вообще – мы просмотрели вас до последней молекулы и пришли к неутешительному выводу: ваша память оказалась даже более пустой, чем у годовалого ребенка. Знаете, в это не очень‑то верится. Приходится предположить, что вы обладаете такими защитами, с которыми нам пока еще не удалось справиться. Я бы не сказал, что это – очко в вашу пользу: нужную информацию мы получим так или иначе, но для вас этот процесс установления истины может оказаться достаточно болезненным.

– Странно, – проговорил я и даже развел руками. – Помнится, вы наняли меня, мы заключили контракт, почему же вы считаете, что я стану утаивать от вас какую‑то информацию? Не стал бы – будь она у меня. Правда, сперва потребовал бы весомых гарантий моей безопасности и немедленного освобождения.

Верига смотрел на меня очень внимательно, как бы стараясь понять, насколько я вру – или не вру, говоря об отсутствии информации; разумеется, речь шла об уракаре. Но ведь у меня, если вдуматься, и до сих пор не было ничего серьезного: вся информация, которой я успел обзавестись, была совершенно открытой, сам Верига знал об уракаре, надо думать, куда больше. Так что я успешно выдержал бы любую проверку на истинность моего заявления.

– Но что‑то же вы успели выяснить? Не думаю, что это время прошло для вас даром.

Я ответил, вздохнув совершенно естественно:

– Та информация, которую я за эти недели усвоил, заключается прежде всего в том, что вся эта история относится к межгосударственным отношениям. Следовательно, и действовать в ней должны силы государственные: синерианские, тернарские, федеральные, наконец. Дипломаты, парламенты, спецслужбы, войска… Я же всего лишь частное лицо, ни к одной из этих категорий не принадлежащее и никакими серьезными возможностями не располагающее. Каких же успехов вы можете ждать от меня? Если только ради того, чтобы услышать это признание в моем бессилии, вы помешали мне следовать по маршруту, то огорчу вас: овчинка выделки не стоила. Неужели вы не понимали этого, когда обращались ко мне за помощью? Хотя и сам вы, и другие ваши навещавшие меня люди не производили впечатления легкомысленных, способных стучаться в любую дверь, не оценив предварительно всех обстоятельств. Вы хотели дать мне дополнительные сведения по интересовавшему вас делу. Но даже их не дали. Нет, в таких условиях никто не принес бы вам нужных результатов. Да и, собственно, какой результат был вам нужен?

– Насколько я понимаю, – медленно проговорил он, – интерглобальные масштабы происходящего заставили вас усомниться в ваших возможностях. Я не ошибся?

– Именно так.

– Но мы же не пришли к вам с просьбой уладить межгосударственный конфликт. На то есть официальные инстанции, и к ним обращаются правительства. Мы же могли назвать себя группой таких же частных лиц, каким являетесь и вы. И к каким, кстати, принадлежат похитители семян.

Я кивнул, он избавил меня от необходимости задать еще один вопрос.

– Да.

– И дело, – продолжал он, – вовсе не в тех событиях, которые стали уже достоянием гласности. Это уже – прошлое. Исправлять минувшее – не в наших силах, и не в ваших тоже.

Пришлось снова согласиться: он был прав.

– Но вот поправлять будущее – в людских силах. Мы хотели именно этого. Целое исправляют путем изменения деталей. И вот влиять на детали вы в состоянии. Корректировать происходящее или могущее произойти. Ситуация Синера – Тернара относится к уже совершившимся фактам. И если бы речь шла только об этом, мы и все наши единомышленники сейчас спокойно сидели бы дома и занимались своими обычными делами.

(Я не стал спрашивать его – какими делами он занимается обычно. Понадобится – узнаю, только теперь это вряд ли является важным. К тому же сейчас не следует прерывать его.)

– Тем более, – продолжал он, – что все мы – жители и граждане мира Синеры, хотя не все являемся ее уроженцами. В результате известных вам событий наш мир только выиграл, и мы оказались бы слишком плохими патриотами, если бы пытались нанести ему какой‑то вред. Но в операции на Тернаре, о которой вам известно, было многое, что заставляло нас принимать меры – срочные и в чем‑то достаточно рискованные – во всяком случае, для нас самих, как это едва не оказалось. Кстати, и для вас тоже. Но сейчас ситуация во многом изменилась. И в крутых действиях более нет необходимости.

Он сделал паузу, ожидая, что я тут же отвечу. Но я лишь поощрил его:

– Продолжайте.

– Да, конечно. Возможно, что‑то из того, что я скажу, покажется вам не очень правдоподобным. Но тем не менее…

Я прервал его, чтобы сэкономить время: я чувствовал себя не очень‑то уютно.

– Если можно, доктор, покороче. Я голоден, и меня знобит.