Различие и Повторение

Вот почему бергсоновская критика интенсивности представляется малоубедительной. Она исходит из готовых качеств и уже учрежденных пространств. Она подразделяет различия на сущностные качественные и пороговые пространственные. С этой точки зрения интенсивность неизбежно предстает лишь нечистой смесью: она уже неощутима, не воспринимаема. Но Бергсон также вложил в качество все, что принадлежит интенсивным количествам. Он хотел освободить количество от связывающего его с противоположностью или противоречием поверхностного движения (вот почему он противопоставлял длительность становлению); но он мог сделать это, лишь приписывая качеству именно глубину интенсивного количества. Нельзя быть одновременно против негативного и интенсивности. Поразительно, что Бергсон определял качественную длительность вовсе не как неделимую, но как сущностно изменяющуюся при разделении, непрестанно делящуюся и сущностно изменяющуюся: это, говорит он, виртуальная множественность — оппозиция актуальной множественности числа и пространства, удерживающих лишь различия уровней. Но наступает такой момент в философии Различия, которой и является бергсо-низм в целом, когда Бергсон задается вопросом о двойном генезисе количества и пространства. И эта фундаментальная дифференсиация (качество—пространство) может найти свое основание только в великом синтезе памяти, обеспечивающем сосуществование всех

уровней различия и вновь открывающем заключенный в длительности порядок интенсивности, который обнаруживался лишь извне, предварительно¹¹⁰. Ведь различия уровня и механически представляющее их пространство не находят основания в себе самих; но нет его и у сущностных различий и качественно представляющей их длительности. Душа механизма говорит: все — различия уровня. Душа качества отвечает: повсюду — сущностные различия. Но это лже-души, пособники-статисты. Воспримем всерьез знаменитый вопрос: существует ли сущностное или пороговое различие между сущностными различиями и различиями уровня? Ни то, ни другое. Различие является пороговым лишь в объясняющем его пространстве; сущностным — только благодаря покрывающему его в этом пространстве качеству. Между ними — все уровни различия; под ними — сама сущность различия: интенсивное. Различия уровня — просто самый низкий уровень различия, а сущностные различия — высшая сущность различия. Уровни или сущность различия превращают в Одинаковое то, что разделяют или дифференсируют сущностные и пороговые различия; но это одинаковое называет себя различным. И Бергсон, как мы видели, дошел до крайнего заключения: быть может, тождество сущности и уровней различия — “одинаковое” — это Повторение (онтологическое повторение)...

Существует иллюзия, связанная с интенсивными количествами. Но иллюзия — не сама интенсивность; скорее, это движение, посредством которого аннулируется различие интенсивности. Не то, чтобы оно внешне исчезало. Оно аннулируется реально, но вне себя, в пространстве и качестве. Следовательно, мы должны различать два плана импликации, или деградации: вторичную импликацию, обозначающую состояние, когда интенсивность упакована в имплицирующие качества и пространства; и первичную импликацию, обозначающую состояние, когда интенсивность имплицирована в себя самое, упаковывает и упакована одновременно. Вторичную деградацию, когда исчезает различие интенсивности, высшее соединяется с низшим; и силу первичной деградации, когда высшее утверждает низшее. Иллюзия как раз и есть смешение двух этих инстанций, состояний — внешнего и внутреннего. Как избежать ее с точки зрения эмпирического применения чувственности, раз последняя может постичь интенсивность лишь в плане качества и пространства? Лишь трансцендентальное изучение способно открыть интенсивность как имплицированную в себе, все еще упаковывающую различие, отражаясь при этом в создаваемых ею пространстве и качестве, в свою очередь имплицирующих ее лишь вторично, только чтобы “объяснить”. Пространство, качество, ограничение, оппозиция действительно обозначают реалии; но различие обретаете них облик иллюзорного. Различие продолжает свою подспудную жизнь, когда замутняется его образ, отраженный поверхностью. Только и именно этот образ способен замутняться, так же как поверхность способна аннулировать различие, но лишь поверхностно.