Различные миры моей души

– Чем занимается мистер Стивен? – расспрашивала я сэра Томаса, который показывал мне потемневшие портреты своих предков.

– Он любит рисовать, – улыбнулся сэр Томас. – А в Женеве он будет изучать медицину.

– Но вы же говорили, что он едет во Францию? – удивилась я, разглядывая тучного господина в брыжах и огромном парике.

– Франция ближе к Англии, чем Швейцария. Пусть он привыкнет, что уезжает из дома на континент.

– А вы?

– Что я?

– Зачем вы едете в Лондон? Почему не хотите остаться с сыном?

– Видите ли, мисс Рест, – Сэр Томас остановился посреди коридора рядом с портретом худощавого, затянутого во всё чёрное мужчины с непреклонным выражением лица. – Я не понимаю его. Он иногда говорит вещи, о которых я не смыслю. Его рассуждения так глубоки и запутанны, что я теряюсь. Про вас мне говорили, что вы довольно умны, неболтливы и вместе с тем прекрасная сиделка. Возможно, вы сможете понять душу моего сына и облегчить страдания его тела.

«А ещё тебя гнетёт чувство вины, что ты дал жизнь ребёнку, который страдает недугом. Интересно, каким же именно, в конце концов?» – подумала я, наблюдая за сэром Томасом.

– А ещё у меня в Лондоне дела, – с улыбкой добавил он. – Я деловой человек, заключаю договора на поставку своего леса и пеньки. Но вам это не может быть интересно. Если говорить коротко, меня в Лондоне ждут несколько коммерсантов и кораблей. И пока я не скажу своего слова, дело не пойдёт.

– Так вы коммерсант?

– Именно так. Хотя некоторые предпочитают называть меня торговцем. Конечно, коммерция – не дело для порядочного джентльмена. Однако мне нравится то, что я делаю. К тому же, это приносит доход. А болезнь Френсиса обходится недёшево.

– К стати, о мистере Френсисе, – начала я. – Почему вы поселили его так высоко? Ему нужен свежий воздух, прогулки в саду. Пусть даже и в кресле. А спускать и поднимать мистера Френсиса вместе с креслом очень тяжело и хлопотно, как я понимаю.

– Френсис легко подхватывает простуду, – помрачнев, сказал сэр Томас. – Даже, когда мы проветриваем его комнату, мы туда позволяем ему заходить только через час-два, пока её протопят.

– А летом?

– Летом окна закрыты, – отрезал сэр Томас. – Однако комната проветривается чаще.

– Это вам посоветовал врач? – Я была безмерно удивлена такой мнительности. И мне ещё больше захотелось узнать, что же за недуг такой у мистера Френсиса.

– Я лучше всякого врача знаю, что нужно для выздоровления моего сына! – надменно сказал сэр Томас. – От врачей же требуется только поставить его на ноги, – несколько непоследовательно добавил он. – Но, увы, это невозможно.

– А что у него за болезнь? В агентстве на эту тему высказались очень невнятно.

– Это я там наговорил, – смущаясь, сказал сэр Томас. – Напустил туману, так сказать. Побоялся, что обычная сиделка не станет заниматься Френсисом.

– Итак, что с ним?

– У него гемофилия, – помрачнев, сказал сэр Томас. – И частичный паралич нижних конечностей. Он может умереть в любой момент.

– Он это знает?

– Да. Поэтому энтузиазма в его лечении не ждите.

– Как несправедливо.

– Это божья воля, мисс. Нам остаётся только смириться.

– И чем же провинился ребёнок, что его бог с рождения наказал? – саркастически спросила я.

– Не богохульствуйте, мисс, – серьёзно сказал сэр Томас.

– Как же врач советует его лечить? – Я решила оставить в стороне теологические споры – бесполезная трата времени.

– Охранять от перенапряжения и от всего, чем бы он мог случайно пораниться. В случае же, если такое произойдёт, не дай бог, он прописал специальную микстуру для промывания ран и примочки для свёртываемости крови. Потому я так тревожусь о его здоровье…

– Что посадили его в кресло и заточили в высокой башне без возможности выхода, как Рапунтцель?