Разлюбил – будешь наказан!

– А ты скоро начнешь шлындать по своим мастер-классам и снимать там юных девок!

– Да, угадала, я уже начал. Прошлым летом нашел девчонку с веснушками, такая же рыжая… нос длинный…

– Ага, будешь малолеток кадрить, а потом писать в свой журнальчик про синдром Гумберта, про то, что раньше люди в семнадцать лет женились – и ничего, песенки себе в телефон слезливые будешь закачивать…

Я противным голосом процитировала его посты: «Он с нежной грустью вспоминал маленькую станцию, такую маленькую, что поезда там почти не останавливались…»

– Ты думаешь, я тебя вспоминал? Мне нужны были те ощущения, те чувства, которые я испытал… с тобой. Да, с тобой. Но я не тебя искал – то свое состояние…

– Ха! А кто его провоцировал?

– Ты, Соня, ты. Но дело не в тебе. И не во мне. Это была какая-то удачная комбинация… Биология, не знаю, психология, возраст такой, и чистота… Да, чистота и не знаю что еще… Все сошлось в точку, поэтому и был эффект.

Антон говорил осторожно, боялся сделать резкое движение, а сам все терзал стаканчик, нажимал на него пальцами, так что они стали белыми.

– Но больше ведь не повторилось… – Я выкинула трубочку из стакана.

– Да, не повторилось…

– Врешь?

– Нет. Я не вру. Я никогда тебе не врал.

– Врал! Ни шагу без брехни! Ты меня не любил ни грамма!

– Я не врал. И не вру. Я любил…

– А вчера?

– Соня… Понимаешь, у меня сейчас все сложно…

– Сейчас! У тебя всегда все сложно. И всегда у тебя все будет сложно!

– Я хотел тебе позвонить, правда, очень хотел… Но не смог.

– Почему?

– Тебе объяснить?

– Объясни.

Антон поднялся.

– Иди ко мне, – сказал, – объясню.

Я совсем не самодостаточный человек. Позор! Я считаю себя живой, только когда отражаюсь в других глазах. Когда Антон глядит на меня, я чувствую себя очень живой. Да, но его личной заслуги тут нет, он просто специальный реагент для меня, и все. Напустил, небось, феромонов, аферист. Поцеловали ее, она и закайфовала, шалава. Господи, неужели это все суета? Неужели это все мирское? И опять забудется? И покажется смешным? И уже никогда не повторится?

Антон отпустил мои губы и целовал меня в лоб, долго-долго теплым ветерочком.

– Знаешь… – Он улыбнулся. – Мне все время не хватало… чего-то… Я все думал, чего?

– Да, мне тоже… очень не хватало… чего-то…

Мой нос опять у него на груди, у расстегнутой рубашки, на второй пуговице. И в ушки шепот:

– Спасибо… Спасибо, Соня.

– За что?

– Спасибо, что ты есть.

Хотела сказать «пожалуйста», но зазвонил мой телефон, новой летней песенкой.

– Соньчик, ты где? – Это муж, как всегда вовремя. – Мне переобуться нужно срочно. Я подыхаю в этих ботинках. И переодеться. Я брюки себе прожег. Чем, чем! Пепел стряхнул. Подготовь мне все, я спешу.

– Сейчас, – говорю, – иду.

Мы вышли на улицу. Нам осталось пройти вместе пять минут. Прошвырнулись бы еще, но маршруты разные. Надо, чтобы кто-то их свел, а сами мы ни-ни. Нам идти через сквер ВДНХ, и по аллее к метро, в тот комплекс, где у Антона студия, и от меня гостиница. И дальше у каждого своя траектория.

На первом этаже, в фойе нас ждали двое финансистов. Мой муж и жена Антона. Мой кот сидел в кресле у низкого столика. Ноги вытянул свои измученные и смотрит исподлобья. Напротив стояла красавица, держала на вешалке белую рубашку. Когда она повернулась, стало видно ее живот, месяцев на восемь.

Секунду все стреляли друг в друга острыми глазами и дружно делали вид, что никто никого не узнал. Красавица подхватила Антона за руку и повела на выход. Он на секунду обернулся. Хотел улыбнуться, но… сорвалось. Взгляд его был суетливый и нервный, как будто он что-то забыл.

Мы поднимаемся в лифте. Муж мой ругается молча, я огрызаюсь вслух:

– Что? Что не так? Что я сделала такого? Я сейчас уеду! Прямо сейчас собираюсь и еду домой!

Он открыл наш номер и сделал шаг вперед. Но что-то вспомнил, вернулся и демонстративно пропустил меня вперед. Стянул тесные ботинки и со злостью распинал их в разные стороны.

Р.S

Я вернулась домой. Охранник открыл ворота, поздоровался, но в ответ не улыбался. Я тогда сразу поняла – что-то случилось, что-то неприятное случилось, пока меня не было.

Посмотрела в сторону виноградной беседки, оттуда всегда выбегал наш пес. Я ждала, когда он подойдет, накинется на меня всей своей тушей, но Максика не было.

– Пропал, – мне сказали, – два дня уже нету.

– Как вышел?

– Не знаем… Думали, думали…

Максика искали все. В нашей конторе к нему привыкли. Он любил сидеть в офисе, со мной ему было скучновато, а в офисе у него было общество, там его гладили за ушком и говорили ему комплименты. Он лежал в торговом зале под кондиционером, вилял хвостом и беседовал на своем собачьем языке. Иногда это было очень весело. Когда Оля тормозила, клиент тихонечко зевал – и Максик смачно зевал во всю глотку.