Разлюбовь, или Злое золото неба

А если он действительно ничего не знает про клофелин, то вырисовывается совсем уж безрадостная картина. Получается, что снотворное ты, Анечка, подсыпала или по рекомендации «Анкермана», или по свой собственной инициативе. Хотелось бы, конечно, думать на «Анкерман», но, зная твою тщательность, я все же склонялся к последнему. Ты хотела выполнить задание наверняка. Неужели все так и было? Такая искренность – и такая подстава?

– Не, я про клофелин не знаю, Андрюх, – пожал плечами удивленный Ганс, не исключено, что искренне удивленный.

– Ну и ладно. Не бери в голову. Ситуацию проехали.

– Так считаешь? – сказал он, щурясь. – Ты знаешь, что у одного сотрясение, а другому ты челюсть выбил. Там трещина. У Панамы чуть шнифт не вытек и тоже сотрясение. Они же тебя найдут. Только базар уже другой будет, сам понимаешь. Мои пацаны не за хрен собачий в больничке лежат – Панаме, прикинь, показалось, что мы слишком много знаем. Пацанов постреляли, а меня вчетвером прихватили и спрашивают: жить хочешь или как? Они беспредельщики, Андрюх, они и с силовиками повязаны, и с авторитетами. Мой тебе совет – сваливай подальше, пока не поздно.

– А откуда они взялись, Ганс? Кто вообще такие?

– А я знаю? Но не из Москвы, это точно. Кто-то есть из Москвы, то ли мент, то ли бывший военный, а остальные, по-моему, кто откуда. Ездят по Европе под конкретные заказы – я так понимаю. Там, где нужен утюг, – они приезжают и утюжат. У Панамы двойное гражданство, служил срочняк на Кавказе, перекинулся на ту сторону, как-то в Германию попал… В общем, не знаю.

– А где у них база?

– Где-то под Москвой. – Ганс вздохнул и вновь принялся за шашлык. – Взорвать, наверно, собираешься, да, Андрюх? Так кто из нас боевиков насмотрелся? Слушай, хочешь в Белоруссию на годик-другой? У меня в Гродно дело разворачивается. Будешь там машинами торговать и полек дрючить. А через годик вернешься. Выкинь ты их из головы, отмахнулся – и хорошо, линяй как можно дальше.

– А где они конкретно под Москвой, Ганс?

Он посмотрел на меня с упреком.

– Откуда я знаю, Андрюх?

– Да ты подумай, не торопись. Или давай вместе подумаем. Мне бы хоть наколку какую-нибудь.

– Говорю же, не знаю. Они что, адрес мне свой оставят?

– Ну, тогда хоть телефончик их дай. Дай телефончик – и тему закроем.

Все-таки теперь я Гансу не верил. Интересно, от кого он узнал про перевод завещания? Про Фомичева? Как на него вышел «Анкерман»? Он многое не договаривал, изворачивался так и сяк, и понять его, разумеется, было можно. Все жить хотят. По возможности жить хорошо.

– Да откуда у меня телефон, Андрюх? Нет телефона. Да если бы и был, все равно не дал бы.

Я сидел и молча ждал продолжения. И вдруг он заорал:

– Да зажмурят они тебя, придурка! Прям на месте! Адрес ему, бля, нужен!.. Куда ты лезешь под товарняк?

На нас оглянулись мужики, сидевшие за соседним столиком. Ганс ощерился в их сторону:

– Чё надо?

Мужики отвернулись. Никому ничего не надо, все хорошо.

– Слушай, – сказал он с безграничным терпением, – знаешь, почему я магазины продаю? Потому что они мне счет выставили за тебя. Большой счет. Ты их там слегка накернил – а плачу я. А почему? А потому, что ты мой старый друган, и я тебя должен был им сдать с рук на руки. А я типа не сдал. Короче, я крайний.

Он рассказывал, как сдавал меня с потрохами, и получалось, что я еще и виноват. Да, видимо, наехали на него серьезно. Ну а я-то здесь при чем? Я и второй раз действовал бы точно так же, и третий. Выбора-то они мне не оставляли.

– Но это еще ладно, – продолжал он, – с этими еще как-то договориться можно. Так ведь на меня еще азеры местные наехали – магазин, говорят, твой торгует хорошо и в хорошем месте стоит. Ты нам его продай. Или плати. Или будут проблемы. Стекла мне тут уже били два раза. А я же в Москве – директор звонит каждый день и жалуется. Короче, вилы у меня со всех сторон. А я в него знаешь, сколько денег вбухал? Кредит еще два года выплачивать, если, бля, доживу.

Помолчали. Молча рвали мясо и запивали его «Саперави». Ганс так грамотно перевел стрелки на свои проблемы, что теперь возвращаться к старой теме было как бы не совсем этично. Ладно, можно и о другом.

– Хотел тебя спросить Ганс про одно дело, – сказал я по возможности мягко. – Дело такое… деликатное… Больше спросить не у кого.

– Ну? – Жуя, думая о своем, он поднял на меня глаза. – Деньги нужны?

– Да нет, я о другом. Я про вашу прапрабабку хотел спросить.

– Прапрабабку? – Он быстро выныривал из своих проблем. – Это Анькина прапрабабка, не моя – если ты имеешь в виду Полину. У нас же с Анькой матери разные.

– Да, я помню.

– А откуда ты про нее знаешь? – наконец удивился он. – Анька рассказывала?

Я неопределенно кивнул.

– Знаешь, Андрюх, это вообще мутная родственница – хорошо, что не моя. Она, например, пережила шестерых или семерых мужей. Они у нее дохли как мухи, а почему дохли, никто не мог объяснить. Дохли, и все. А ей хоть бы хрен. А Анькину бабку она родила где-то в лесу, она же в лесу жила, как баба-яга.

– Почему в лесу? – спросил я.