Разлом

Вечный отреагировал чем-то средним между экстазом и припадком. Его плоть корёжилась, вздувалась гнойными пузырями и опадала трухой напополам с мерзкой жижей, но продолжала держаться.

- Ещё! Хочу ещё! – захлёбываясь бледно-алой жижей, прохрипел Сектант.

Всадник… его жалкое подобие или скорее невылупившийся зародыш – именно этим пытался стать Гун-Гун. Средоточие Скверны не смогло перебороть отожравшегося на десятках загубленных душ ублюдка. Слишком большую силу он успел набрать. Слишком схожи оказались силы Чумы и последователя культа Разложения и Гнили.

- Моё! Эта сила станет моей! Ещё…

Именно эти вопли помогли взять себя в руки и принять пусть и рискованное, но возможно единственное верное решение – я отпустил те крохи Средоточия Скверны, что враг пытался поглотить.

Долгую дюжину секунд Фанатик продолжал заливаться безумным смехом, но в конечном итоге его аватара не выдержала и начала рассыпаться, не успевая восстанавливаться. Даже одна капля этой чёрной крови оказалась для него непосильной ношей, а уж вторая должна была убить наверняка.

Первой сгнила кожа, обнажив нутро… в Гун-Гуне действительно ничего не осталось от человека. Вечный оказался лишь оболочкой, которую заполнял разросшийся до огромных размеров демонический паразит-фамильяр. Зеленовато-розовая масса отдавала запахом формалина, а тысячи мелких нитей, до омерзения напоминали огромное количество тощих червей.

Съев всё лишнее в теле хозяина, фамильяр пустил корни в оставшиеся органы и, видимо, отрастил новые. Десяток совсем не лишних сердец тому отличный пример. Возможно, именно благодаря этой твари Гун-Гун сумел пережить метаморфозу и даже отчасти принять силу Чумы, но у всего имелась своя цена. Когда начали плавиться кости, я увидел мозг Фанатика, практически полностью скрытый под слоем копошащихся и подрагивающих белесых жгутов-червей.

- Я был прав, - свихнувшийся Стальной ликовал наплевав на неминуемую смерть и поражение. – Ты избранный! Прими же мой последний дар!

Покорёженная демоническая Пластина раскрылась, обнажив ослепительно-яркий сгусток света. Фрагмент Искры…моей Искры, что когда-то вырвал Сабнак.

Всё стало на свои места. Обладая способностями демонов, по крайней мере, их частью, Гун-Гун использовал фрагмент души, чтобы подражать и даже подавлять мои умения и способности.

- …это сделает тебя сильнее или убьёт, - прохрипел он, прежде чем рассыпаться бесформенной массой.

Вырвавшийся на свободу фрагмент устремился к Искре, стремясь стать с ней единым целым. В иной ситуации это могло сулить лишь благо, но сейчас я вложил всю имевшуюся Волю в попытку отгородиться от предсмертного подарка Гун-Гуна.

Выполнено задание «Искореняя Скверну»

Завершено уникальное событие «Судьба Торгурии»

Перед глазами промелькнуло множество системок, вслед за которыми ожил и счётчик уровня, за считанные секунды добравшись до сотого уровня.

Достигнут 100 уровень

Запущен процесс самораспечатки (1)

Сбросив одну из печатей, Искра вспыхнула и раздалась в стороны. Сущности, что сплетались внутри Души попросту не успевали за столь лавинообразным ростом, позволяя Пустоте всё сильнее раздаваться вширь. В прошлый раз на её пути стал Лиэль, на этот раз я оказался один.

Искра достигла своего предела и вырвавшаяся на свободу Пустота выбросила десятки метастазов, что проникли в иные Сущности. Упав на землю, я с десяток раз подряд испустил Могильный Вой, но даже спустя такое количество перерождений Душа не стабилизировалась.

Краски померкли, словно на выжженной на солнце фотографии. Пустая картинка, полная граней и форм, но лишённая самого главного – жизни. Вскоре не осталось и этого. Всё заволок… седой пепел, что срывался хлопьями с земли и устремлялся к свинцовому небу.

Пустошь… именно здесь зародился Алькор. Вот только вместо Наместников меня ждала Смерть. На короткий миг на той половине лица, что не скрывала маска, появилась грустная улыбка, заставившая моё сердце болезненно сжаться. Та словно… прощалась со мной. Улыбка продержалась всего мгновение, после чего исчезла, а Смерть перевела взгляд мне за спину.

Вспыхнувший внутри животный страх призывал бежать, рваться прочь, но не успев достигнуть апогея, просто исчез. Боль от разрываемой на части искры постигла та же участь.

Я продолжал стоять на месте не смея пошевелиться, но мне это и не потребовалось. Я словно стал центром мира, вокруг которого тот сделал оборот. Смерть оказалась у меня за спиной, уступив место старшей из Сестёр.

Узревший Пусто…

Трудно описать, что именно я увидел. Да и возможно ли описать «Ничто»? Это находилось слишком далеко от подобных мне. Даже не доля, и не сотая секунды – куда меньшей её крупицы хватило, чтобы от моих глаз ничего не осталось.