Разлом времени

— А мне в общежитие, часа через два добегу. По Москве Новый год с ребятами встречу. Ну, пока. С Новым годом!

И Дед Мороз, смешно загребая большущими валенками, побежал по ночной улице.

«Славный парень, — думала тем временем Снегурочка, — да и второй тоже хороший, странный только немного. Ну, ладно, командировка закончилась, пора домой. Молодчина я сегодня, фильм получится — загляденье. „Народно-праздничные обряды последней четверти XX столетия“! Такого еще никто не видел. Конечно, когда-нибудь люди вновь смогут побывать и в Золотой Орде, и у костра кроманьонцев… Но это когда еще будет! А пока что никто не был в прошлом дальше, чем я. Подумать только — 300 лет! Где-то здесь встречает Новый год моя прапрапрабабушка. Может, я и у нее сегодня была? Вот забавно!» Снегурочка взглянула на часы.

— Пора, как раз к Новому году домой успею, — и она решительно совместила рубиновый огонек на циферблате своих часов с цифрой 2283.

На площадке между домами остался один Черт. Присев на засыпанную снегом скамейку, он задумчиво ковырял копытцем смерзшуюся корку снега.

«Опять ничего не сделал, — вертелась в его голове печальная мысль. — Правда, всучил таксисту дьяволовы деньги, может, зачтут? Впрочем, какие они дьяволовы, заплатил-то я ему за честный труд. Не зачтут…»

Представилось его глазам недовольное рыло заведующего сектором мелких новогодних пакостей, послышался его скрипучий голос: «Плохо работаешь, Короткохвостый! Плохо, ох, плохо! Ядовитости в тебе не хватает! Мелкое хамство отсутствует, о крупном уж не говорю… Где твоя профессиональная гордость? Где горение? Где азарт? На полноценные пакости и то не способен! Эх, кадры, одна морока с вами…»

— Не зачтут, — окончательно решил Черт, — пожалуй, и командировочные не выплатят.

Но то ли вспомнились ему счастливые лица ребятишек, то ли запел хрустальным звоном елочный шар — «приз за лучший костюм», только Черт залихватски взвизгнул, крутнулся на копытце, вспыхнул ярким огоньком и исчез, оставив после себя быстро рассеивающееся облачко сернистого дыма.

Изобретатель

— Ну, что же ты, Прохорыч? — глаза председателя смотрели строго, и Сидор Прохорович только тяжело вздохнул в ответ.

— Опять за старое взялся? — председатель близоруко поднес к глазам листок бумаги, не торопясь прочитал:

«Поскольку ночью из трубы дома гр. Плужняка ударил столб огня до небес, моя свинья с перепугу передавила всех поросят. Требую возместить ущерб. Дарья Засухина».

Прохорыч облизал пересохшие губы.

— Виктор Фомич, ей-богу, не нарочно получилось. Плазма через край выплеснулась чуток…

— Плазма?! — председатель утомленно покачал головой. — Когда ты, Прохорыч, остепенишься? Старый ведь уже человек, колхозное стадо тебе доверено… А ты? Кур, икру мечущих, вывел? Вывел. Что тебе ученые ответили? «Использование представленных образцов „птичьей икры“ затруднено, в связи с необычайной прочностью скорлупы». А шелкопряд, лебеду поедающий, чья работа? Твоя! Лебеды теперь по всей округе днем с огнем не найти, а коконы твоих шелкопрядов по сей день никто размотать не может. А воробьи шерстистые зачем тебе понадобились? — Виктор Фомич с негодованием посмотрел на пыльный комок, нахально скачущий по подоконнику. — Над биологией надругался, теперь на физику перешел? Последний раз предупреждаю: прекращай! Займись делом. Электропастуха когда установишь? Ждешь, чтобы стадо посевы потравило?

— Так ведь, Виктор Фомич, — робко подал голос Прохорыч, — устарел он, электропастух-то. Я так думаю, что нам лучше голографическую установку применить.

— Чего, чего, голо… — насторожился председатель.

— Голографию, объемное изображение, то есть, — совсем сник Прохорыч. Я посчитал, получается, что одна телевизионная установка может проецировать объемное изображение забора вокруг всех полей…

— Все, — выдохнул председатель, — замолчи! Иди, ставь электропастуха. И брось свои штучки, — повысил он голос, — прежде всего голо эту!

Жаркий летний полдень повис над селом. Виктор Фомич, с утра мотавшийся по полям, устало опустился в кресло и включил телевизор. На голубом экране засуетились маленькие фигурки футболистов, но мысли председателя были далеко от событий, происходивших на футбольном поле. «После обеда нужно будет на третье отделение проскочить», — подумал было он, но тут резко хлопнула калитка, и в окне появилось растерянное лицо бухгалтера Глотикова.

— Прохорыч… посевы… — еле выдохнул он.

Недослушав бухгалтера, председатель бросился на улицу.

— Потравил, семенную пшеницу потравил, и-зо-бре-та-тель! — билось в голове Виктора Фомича, рванувшего с места машину.